Споры и ссоры по поводу морских змеев никогда не прекращались.
Кто-то при одном лишь упоминании о них смеётся в лицо рассказчику.
Другие твёрдо стоят на своём, уверяя, что змей существует.
И даже если сами не видели морского чудовища, то в запасе у них всегда найдётся их почтенный дедушка или ещё какой «достойный» старик.
Старый шкипер Ларсен — честный морской волк, который не зря носит свои сапоги, — до сих пор утверждает:
Говори что хочешь, отец, а я, чтоб мне провалиться на этом самом месте, видел его!»
Лучше всего я могу представить себе морского змея на севере, где необъятные пустынные просторы дают разгуляться и взгляду, и мысли.
Должно быть, он огромен.
Я вижу, как голова его с разверстой пастью лежит где-нибудь у Рёста, крайнего мыса Лофотенских островов, а хвост кольцом обвивает Трэнен, скалистый остров далеко в море.
Здесь его, змея, родная стихия — конечная туманная тоска, застилающая серым всё, насколько хватает глаз.
Попробуй, выйди в море на своей лодчонке, земляной червяк!
Печально и монотонно вздымаются и опускаются волны.
Они захватят, увлекут тебя — ты почувствуешь себя пылинкой, парящей в этом глубоком тяжёлом дыхании.
Мысль твою стянет железный обруч… Великое неукротимое море играет тобой, ты всего лишь пушинка, которую оно даже не заметит на своей могучей волнующейся груди.
И тогда ты ощутишь присутствие чудовища — морского кошмара, — дремлющего на дне!
И замрёшь в ожидании: вот-вот оно, покрытое слизью, извивающееся огромными петлями, вынырнет из глубин.
Предание гласит, что морской змей рождается на суше.
Лежит крошечный змеёныш среди камней и корчится в страшной злобе.
Тело его — членистое и уродливое, как у древесной гусеницы, что заползает на ветви и пожирает листву.
Пусть он ещё совсем маленький, но уже настолько зол, что бросается и кусает всё живое вокруг, и смертельный яд течёт из его пасти.
Змеёныш подрастает, нора его становится слишком тесной — и он рвётся на волю.
Ползёт он по лесам и полям, от озерца к озерцу, и становится всё больше и всё ужаснее, вызывая страх и отвращение у других созданий.
Но нет на земле ему покоя, везде ему мало места.
Без устали движется он вперёд, от озера к озеру, глаза сверкают зелёным огнём, он извивается и жалит самого себя, подхлёстываемый вечным проклятием самого своего существования.
И вот он видит море.
Огромное могущественное море притягивает его своей чудесной печальной песнью:
Иди ко мне, иди ко мне!» Там, в глубине, довольно места.
В кипящей пучине вод находит он покой от жуткого дневного света, от острых солнечных лучей, жалящих, словно шипы.
Там, глубоко-глубоко, на морском дне, лежит змей… И растёт, растёт… Тело его, покрытое водорослями и тиной, тысячами растений и моллюсков, вытягивается на много миль
Миля — путевая мера для измерения расстояния; 1 норвежская миля равна 10 км.].
Слышали ли вы убаюкивающие, однообразные звуки моря?
Знаком ли вам ужас морских пучин?
Теперь змей стремится обратно, наверх.
Хочет взбить море в пену, чтобы оно бурлило огромными волнами, разбивать вдребезги суда и рыбацкие лодки, приводить в ужас людей и зверей — превратить море в пустыню…
Создатель, защити нас от морского змея!
Выйди в море на своей лодчонке в серый холодный туманный день!
Пустота и одиночество натянут на тебя смирительную рубашку.
Они научат тебя считать каждую упавшую песчинку в песочных часах твоей жизни… Вот тогда и примчится по бурлящим волнам кошмар морских пучин — жуткий морской змей!
