Лукич, прораб был очень страстный!
Условностей закон презрев,
Нырял в объятья он несчастных, Разбитых будущих сердец.
Любви неведомой капканы,
Подобно деверю в лесу,
Он избегал оставив раны
Семей разрушенных чреду.
Подобно рыцарю в бою,
Всегда бесстрашно шёл в атаку
И получив фингала свет
Не оставлял своих надежд
На мнимой радости венец.
Но в дни тоски и воздержанья,
Когда напитков горький вкус
Не утолял его страданья,
Он логики закон призрев и
Правил свод свой нарушая,
Шел в продуктовый на проспект.
Там в окружении колбас
Царица грёз его встречала
И хладно бюст свой оправляла,
Всегда мольбам его глуха.
В защиту гордости своей
Она Филиппа призывала,
Что в склонной старости своей
Охраны стражем выступал и
Лукичу вход преграждал!
А тот, роняя слез кристаллы
И покорясь судьбе лихой,
Брал сыра некоторые граммы
И удалялся в угол свой.
И вот однажды у заставы,
Проснувшись в утренней грязи,
Узрел он лик своей Тамары,
перстом грозившей и вопившей -
Я не жена ему, постой!
Но страж порядка хладнокровный
Не замечал девицы крик
И наш Лукич в слезах безмолвных
Перста свои ей протянул
И хоть немного не сдержался
И от отчаянья рыгнул,
И на последнем издыхани
Обняв ее за каблуки сказал - Люблю
И вновь нырнул в Морфея
Сладостный удел, где загса
Громкие фанфары венец судьбы Окольцевав ему дарили формы сладостной Тамары - столь долгожданный, радостный конец.
