Уснула,
а мне - не спится.
Альпы артерии вскрыли.
Солнце спешит укрыться Лузурному Ангелу в крылья.
Где-то там, по Ривьере, уходят Матисс с Шагалом,
и пьяница-Ницца, стерва, пьёт дижестив с салом.
Времени колесница память увозит в горы.
Наматывается на спицы красный шарф Айседоры...
Надо подумать о смысле,
если он есть, хоть в чём-то.
Стрелки часов зависли и порвались чётки -
бусины, вечности спутницы, секундами разбегаются.
Стрелки назад крутятся, а время -
не возвращается.
Небо, пурпурно - алое, слилось с огоньком сигареты.
Любимая!
Под одеялом - для нас сбереги лето!
Вот уже солнце село, всем показав фигу,
и море его съело, и облизнулось бликом.
Люди внизу множатся и мельтешат размеренно,
как будто их делят ножницами,
и в полутьме, медленно, рассаживаются за столики,
беседуя о значительном,
а на душе колики - в закат, без тебя, непростительно!
Дыхание твоё в номере,
заглушается холодильником,
а я - в мысленной коме и
забытым в углу именинником,
слушаю знакомые песни, разлитые в кафе по бокалам,
и упиваюсь крепким )), не в ноты, русским вокалом.
Мне так тепло и без солнца!
Пускай утонули с ним где-то:
и дижестив, на донце, и Альпы, и сигарета...
Привидится же такое!
Здесь снег за окном, валом,
а у тебя - солнце и лето,
под одеялом.
