В давние времена было на свете семьдесят семь болезней и семьдесят семь смертей.
У каждой болезни своя смерть, у каждой смерти угольно-черные крылья.
Однажды в тяжелый неурожайный год послал Старик на землю сразу все семьдесят семь смертей и сказал каждой смерти, сколько людей она должна свести в могилу.
Семьдесят шесть смертей без всякой пощады выполнили приказ Старика, но семьдесят седьмая смерть никак не могла справиться со своей задачей.
Дело в том, что она была слишком мягкосердечна: то ей было жаль одного человека, то другого, то она не решалась умертвить того, то другого, кто был нищетой и голодом, казалось, обречен смерти.
Вот ей и пришлось еще долго после своих подруг бродить по земле потому, что ей не хватало еще одной души, а без этой недостающей души нельзя было и думать появиться перед Стариком.
Однажды она собралась с силами, ожесточила свое сердце и явилась в дом старого столяра, единственного сына которого она уже давно заприметила.
Она подошла к изголовию кровати мальчика, как это в таких случаях было принято у нее и ее подруг.
Больному мальчику сразу стало очень плохо, и он потерял сознание.
Бедные родители громко плакали и молили судьбу, чтобы она пощадила их единственного ребенка.
И от этой жалобной мольбы в сердце семьдесят седьмой смерти растаяла холодная жестокость, она не выдержала, отошла от изголовья ребенка и встала в ногах.
И больной сразу стал выздоравливать и уже на следующий день благополучно встал с постели.
Семьдесят седьмая смерть не знала, что теперь делать, и решила:
— Будь что будет, пойду сейчас прямо к Старику и расскажу, как это случилось!
Выслушав семьдесят седьмую смерть,
Старик очень разозлился — он сердито топнул ногой, снял со стены огромные ножницы и обрезал угольно-черные крылья семьдесят седьмой смерти.
Потом погрозил пальцем и сказал:
— Смотри у меня, вот ты что наделала!
А теперь не иначе как придется тебе сразу вернуться на землю, стать человеком и научиться жестокосердию!
Как только научишься, вернешься сюда и получишь свою прежнюю должность.
Семьдесят седьмая смерть покорно поклонилась и сделала, как было приказано.
Вернулась на землю, бродила по свету, искала, где бы научиться жестокосердию.
Но это оказалось не так-то легко!
Где бы она ни странствовала, к кому бы ни приглядывалась, никак ей не удавалось встретить того, кто ни разу не пожалел о содеянном, чье сердце всегда оставалось холодным.
Наконец добралась семьдесят седьмая смерть до какой-то деревенской кузницы.
Остановилась у двери, заглянула: высокий бородатый мужик ковал кусок раскаленного железа и делал это так хладнокровно и решительно, словно и не слышал, как железо стонало под ударами молота и тысячи искр с шипением разлетались и в отчаянии угасали на полу или на кожаном фартуке кузнеца.
И тогда семьдесят седьмая смерть решила попроситься к кузнецу в подмастерья и научиться быть такой же решительной и хладнокровной, каким ей представлялся старый бородатый кузнец.
Семьдесят седьмая смерть встала рядом с кузнецом к горну и проработала в кузнице целых три года.
Всякая работа у нее спорилась — ковала ли она большим молотом огромные куски железа, делала ли тонкую кузнечную работу, поддувала ли мехи, так что они только стонали и ухали, закаляла ли горячую сталь, не боясь жалобного шипения холодной воды, тем временем как над горном роились облака пара!
Старый кузнец был очень доволен своим подручным и платил больше, чем прежним помощникам.
Только одно по-прежнему тревожило семьдесят седьмую смерть: крылья у нее все еще ни чуточки не вырастали!
И в конце концов она решилась рассказать о своей беде кузнецу.
Сказала, кто она такая, и объяснила, на каких условиях Старик позволит ей вернуться на прежнюю работу.
Бородатый кузнец внимательно выслушал своего подручного, задумчиво опустил голову и сказал:
— Ох, дружище, выходит, что ты напрасно тратишь время.
У нас, кузнецов, тебе нечему учиться.
Мы куем железо и делаем из него разные вещи не от жестокости, а от любви.
И совсем не правда, что железо у нас под руками страдает, что наковальня стонет под ударами молота, что мехи охают, жалуясь на усталость — все это тебе только кажется!
Все они поют от радости!
Мой тебе совет — махни рукой на свою прежнюю должность и оставайся навсегда кузнецом!
Жаль было бы потерять тебя и отпустить на твою прежнюю замогильную должность.
Семьдесят седьмая смерть подумала-подумала и махнула рукой на свою прежнюю должность: пусть ею занимаются те, кто больше ни на что не годен!
И разве возможно научиться жестокосердию, если у тебя в груди доброе, любящее сердце.
Говорят, что кузнецы такие сильные люди и так долго живут именно потому, что они своим тяжелым трудом приносят людям много добра.
