Называли мальчишкой, изгоем, бастардом, Сноу. Снег ложился на кудри – чёрные, будто смоль. Я – не волк, я – не Старк, я – чужой незаконный плод. Пусть гнедая кобыла за стену меня везёт.
Пусть расстелется север прямо передо мной, ледяными хребтами вонзится в небесный слой. Я – не волк, я – не Старк, начинается мой дозор… Не целуй меня, рыжая, в тёплой утробе гор.
Ничего я не знаю – смерть на моих руках: вот огонь превращает любимую Игритт в прах. Вот идёт одичалое племя в мои края. Вот меня убивают… и вот воскресаю я…
Ничего я не знаю, но дом отобрал чужак. И внутри просыпаются: волк и бесстрашный Старк. Липнет комьями к стали грязь и сырая кровь. Север помнит, и в битве – север всегда суров.
Я не верю ушам своим – лорды кричат: «Король». Вот холодная зала, отцовский дубовый стол. Но приходится снова отправиться в дальний пусть. Мертвецы наступают. Успею ещё отдохнуть.
Ничего я не знаю, я вижу её лицо, и в какой-то момент ощущаю себя глупцом. Белокурые пряди и валирийский взгляд. Я не рад этой встрече… Я ей безумно рад.
Так встречается пламя с холодом страшных зим, так драконье и волчье становится вдруг одним, так сливаются лава и талая плоть реки… Так рука моя греется жаром её руки.
Мертвецы наступают, и рушится хрупкий мир. Но теперь я люблю, и, кажется, я любим. Королева, Кхалиси – как мне тебя назвать? Ты – жестокий правитель, ты – лучшая в мире мать.
Вот резная каюта, вот плавится жёлтый воск... Вот я врос в тебя полностью – в кожу, в копну волос. Вот морозные ветры о чём-то поют кораблю. Нас баюкают волны, и я говорю: люблю.
