***
Счастливы мертвые, ибо свое отжили —
поняли что-то, что-то не дорешили;
навеселились до слез; и до слез нагрешили...
Счастливы мертвые, ибо свое отжили.
Счастливы спящие, ибо идет их служба —
сны навеваемы вкусом, не то искусом.
Колокола звучат одиноко и грустно...
Счастливы спящие, ибо идет их служба.
Счастливы камни, ибо им быть народом —
племя Адама хиреет ведь год от года.
Ходит в горах пастух и зовет кого-то...
Счастливы камни, ибо им быть народом...
***
Сеть дорог словно сеть извилин,
с высоты не узреть различий…
Кто ты: мышь или зоркий филин?
Кто ты в мире без ярких лычек?
Средь объедков, окурков, спичек,
средь немытых тарелок-чашек
под сурдинку звучит каприччо:
«жизнь бессмысленна в мире нашем…»
В мире дикости или дичи
не пропасть и не выжить трудно,
не двуличен и не безличен,
ты паришь над бедламом будней…
Средь влечений, прощаний, спичей,
сожалений о дне вчерашнем…
с точки зренья парящей, птичьей:
«жизнь бессмысленна в мире вашем?»
Memento mori
В ожидании смерти можно прожить всю жизнь,
В ожидании жизни можно почить внезапно.
Алхимик верит, что золотом станет жесть,
но практика жизни вещает нам об обратном...
Вот негатив хранит потемневшие лики предков —
станем такими и мы в непосредственно близкое время.
Неотвратимость будущего — многомерная клетка,
где вместо гири влачишь легкое прошлого бремя...
Но по инерции вечно живешь моментом,
и настоящее тянется терпкой густой жевачкой,
так что секунда расценивается как монетка —
продление срока жизни — судьбы подачка...
Квази-утопическая элегия
Полвосьмого умывшись, одевшись,
плотно, с чувством и толком, поев,
на жену и детей наглядевшись,
вышел сеятель сеять посев.
Мимо кошек, брезгливо снующих
вдоль дорожек сырых от дождя,
мимо сонных, куда-то идущих
симулякров трудяги-вождя.
Мимо детской лопатки в песочке,
мимо смятых окурков и туч,
что по луже ползли. Мимо кочки
с пауком, созерцателем круч.
Мимо тумб, и витрин, и киосков,
мимо туфель, очков, шевелюр,
мимо жизни смурной и неброской…
Вдруг трамвай! — Перешел на аллюр!
Добежал. Запыхавшись, уселся,
И, прозрачностью сплющивши нос,
в зазеркалье пути засмотрелся
и в раздумьях к сиденью прирос…
Он, конечно, не слыл жизнефобом
и, естественно, не был хлыщом.
Просто был неприметным микробом
доброты… как всегда — ни при чём.
Так случилось. Он втравлен и вправлен
в окружавший его макромир.
Посему он де факто был вправе
заражать будни легкостью фибр…
Было в давние годы немало
тех, кто души людей возжигал,
был и трут, и кремень, и кресало,
труден свет был, но скромно сиял.
Но со временем что-то тускнел он.
Проще "сотней свечей" заменить! —
И при них вдруг заспорилось дело!
(О, не меркни вольфрамова нить!)
Все блага к потребленью взывают.
Стал покой и комфорт не мечтой.
Только люди чего-то зевают:
в яркой жизни проблемы — ничто!
Человек продавал и был продан
в рабство счастью картинных мирков,
суррогаты фальшивых эротов
подменили добро и любовь…
Но он втиснут в час пик, между нами,
неприметный микроб чистоты,
чтобы мы, отболев животами,
скрежеща от целенья зубами,
непонятными веку глазами
вдруг увидели суть доброты.
***
Жизнь состоит не из великих дел,
а из мельчайших будничных сюжетов,
и главное, — она теплом согрета
чувств обоюдных и таких же тел.
Жизнь состоит не из великих слов,
а из простых внимательных ответов,
и главное, — она в любовь одета,
как в искренности преданный покров.
Жизнь состоит не из великих грёз,
а из ежеминутного трезвленья,
и главное, — она смыкает звенья
несущих крест, хоть он и груб, и прост.
Киническое
Можно отбросить копыта в какое угодно время —
при просмотре фильма, газеты,
при решении теоремы —
в сущности, кануть в Лету
без обратной прописки
вследствие обстоятельств
или своих капризов.
Не составляет труда
походя дать дуба —
при плевании в потолок,
при поднимании пуда.
Никто не знает,
откуда подует ветер,
и так ли, как кажется,
тихий аул безвреден.
Но отдать концы —
всё равно, что отдать швартовы
(кто-то смахнет слезу, кто-то ее проглотит…).
В плавание, к которому
редко когда готовы
смотрящие с берега,
мой всё же собран
плотик…
Совет одного человека
Видя всё, видеть только хорошее.
Слыша всё, слышать только благое.
Жизнь прекрасна, хоть так неухожена —
есть в ней радость, хоть много и горя...
Помня всё, помнить только священное.
Всё любя, чтить — по правде — святое.
Жизнь есть тайна и быль повседневные —
в них сквозит бытие вековое...
Всё жалея, жалеть только ближнего.
А желая, желать лишь насущного.
Милосердие всё же присуще нам,
да и мера, и совесть — не лишние.
Видя всё, видеть только хорошее.
Слыша всё, слышать только благое.
Дело делая, делать, как Божие.
Хороня, хоронить в себе злое.
