Igor Ivanov

Октябрьский тает крайний день
над гуталиновым зерцалом,
река колышется устало
и бликов треплет канитель.

Как жизнь пуста, когда боренья нет,
Когда все подается нам на блюде.
Ну а в душе – как будто душный склеп
С мечтой о нескончаемом уюте.

Очередной. Цифирный. Нумерной.
Нелитерный.
Отправился с перрона.
Томится под трепещущей фольгой

Деревенский древний вечер
В двери с верою стучит
И, волнуя зыбку свечки,
Замирает у печи.

1.
Покоен мир ночной порой,
И чуден он в дневном сиянье.
Прекрасен свет, когда с тобой

Понимаешь, возвыситься можно круто –
встать на стул в театре бездушных кукол
и гундосить мантры случайным людям
про себя любимого беспробудно.

Еще не преет во дворах земля,
Согретая веселыми лучами.
«Весна, весна, в каких ты спишь краях?» –
Камлают облака не без печали.

Вот сыны Востока идут за звездой во тьме,
Пастухи Израиля кличут овец в долине.
И святые силы гимны поют Тебе,
И теленок в пещере уткнулся в тугое вымя.

Вот снова день шербетом стынет
В садах гранатовых Дербента,
Журчит фонтан самозабвенно,
Как древней веры благостыня.

Для многих странный поворот
На трассе жизни.
Летел без устали вперёд.
Теперь вот кисни!

Посмотри на эти сосны,
Посмотри на эти камни,
На закат и берег дальний,
На волну и на прибой.

(перевод с румынского)
Что, рыцарь, под броней ты стал скрывать?
Взгляд на восход багряного светила?
В наш мрачный век страстей и нарратива