Давным-давно, так давно, что и не упомнить когда, родилась у владыки небесного Обасси Осо дочь, а у владыки земного — сын.
Не по дням растут дети — по часам, и вот приспело время одному жениться, другой замуж выходить.
И говорит Обасси Нси, владыка земной, своему небесному собрату:
— А не обменяться ли нам детьми?
Я сына к тебе на небо пошлю, выбери ему невесту в своих владениях.
Ты же дочь свою,
Ару, ко мне направь, будет мне женой желанной.
На том и порешили.
Прихватил сын Обасси Нси дары обильные да на небо отправился, а дочь владыки небесного на землю спустилась.
Дал ей отец с собой семеро слуг и семеро служанок, чтоб всю работу по дому справляли, чтоб дочь могла жить вольготно, забот-хлопот не ведая.
Но не успели свадьбу сыграть, призывает Ару к себе суровый муж.
— Отправляйся-ка в поле.
Заждалась там тебя работушка.
Молвила Ара в ответ:
— Отец со мной семь слуг и семь служанок прислал.
Вели им на поле идти, работу справлять.
Осерчал Обасси Нси:
— Я тебе повелеваю!
И не прекословь!
А твоих слуг да служанок я найду чем занять!
Что ж, делать нечего, хоть и нет охоты повеление мужнино исполнять, никуда не денешься.
Пошла Ара в поле.
Лишь к ночи домой воротилась, намаялась, ног под собой не чует.
А муж ее жестокосердный на пороге встречает.
— Сходи-ка на реку,— говорит,— воды натаскай.
Ни капли в доме не осталось.
Взмолилась Ара:
— Силушки моей нет, всю на поле оставила.
Пошли из слуг кого, а мне передохнуть дай.
Еще пуще разгневался Нси.
Пришлось Аре по воду идти.
Принесла один кувшин, другой, третий.
Уж полночь на дворе, а она все воду таскает.
А поутру послал ее Обасси Нси на самую черную работу.
Дух перевести не дает, совсем загонял.
То стряпает Ара, то опять воду носит, то огонь в очаге раздувает.
К вечеру прямо с ног валится.
А вредный муж все не отстает.
На третий день, едва рассвело, велит:
— Ступай-ка в лес, хворосту набери.
Тяжко Аре, ох как тяжко, ведь к работе она вовсе не приучена.
Идет в лес, а сама слезами горючими заливается.
Набрала хворосту, тяжеленная вязанка получилась, едва до дому дотащила.
А Обасси Нси завидел слезы у нее на лице и рассвирепел.
— Ложись-ка подле меня,— говорит,—да приласкай как следует, пусть люди добрые полюбуются, как жена молодая меня милует.
Чуть со стыда не сгорела Ара.
Горе горькое!
Сраму не оберешься!
А на следующий день муж ее и вовсе без завтрака оставил.
Да и на обед лишь крохи жалкие ей перепали.
И снова в лес муж посылает.
— Иди,— говорит,— сыщи мне там дурман-травы.
Покорилась Ара, пошла, а лес темной стеной стоит, чащоба непролазная.
А тут еще случись под ногой колючка острая, так и вонзилась в пятку.
Кровь алая хлынула, наземь Ара повалилась, дальше идти не может.
И больно-то ей, и обидно-то — словами не передать.
Так весь день пролежала, а как солнце к закату клониться стало, полегчало ей, кое-как до дому добралась.
А Обасси Нси снова гневается:
— Так-то ты волю мою исполняешь?
Зачем я тебя посылал?
Где ты день-деньской пропадала?
Лучше на глаза мне не показывайся, в дом и на порог не пущу.
Спать тебе сегодня на скотном дворе.
Прочь пошла Ара, голодная, холодная, бесприютная.
Открывает служанка ее поутру загон, где коз держат, смотрит — на земле госпожа лежит, одна нога у нее распухла, почернела, даже встать невмоготу.
Пять дней, пять ночей пролежала Ара на скотном дворе, спала боль, зажила рана.
Не успела она на ноги подняться, призывает ее грозный Обасси Нси.
— Вот тебе котел.
Ступай на реку, воды набери.
Да чтоб полнехоньким домой принести.
Пошла Ара на реку.
Села на бережку, закручинилась, ноги в воду студеную опустила.
Не вернусь домой,— думает,— ни за что не вернусь.
Лучше в реке глубокой навеки останусь».
Долго так сидела, коротко ли, только послали за ней слугу — проведать, что домой не идет.
А она так слуге и сказала, дескать, ни за что на свете домой не воротится.
Ушел слуга, и думает Ара:
Сейчас мужу все расскажет, взбеленится тот, на реку сам прискочит, меня изобьет-изувечит.
Пойду-ка подобру-поздорову домой».
Набрала в котел воды, стала на плечи поднимать — да не тут-то было, уж больно тяжел котел.
Взгромоздила она его на нижний сук дерева, сама под него подлезла, думает, так легче котел на голову поставить.
Да не удержала, грянул котел оземь — и вдребезги, а осколком острым ей ухо так и срезало, будто ножом.
Кровь хлещет.
И боль и обида — все переплелось, и вскинулась душа безвинная:
— Доколе мне поношения сносить?
Или я сирота последняя?!
Отец-мать живы, вернусь к ним.
И зачем я столько с Обасси Нси маялась?
И пошла она дорогу на небо искать, по которой муж ее на землю привел.
Идет-идет и видит: стоит дерево высокое, а к нему веревка спускается, длинная-предлинная, аж с самого неба.
По этой-то веревке я на небо и залезу»,— решила Ара, ухватилась покрепче и давай вверх карабкаться.
Устала, остановилась, а слезы из глаз так сами собой и бегут да по небу в облачка собираются.
Дальше Ара полезла, вот уж и царство отцово.
Села Ара и пуще прежнего заплакала.
Проходил в ту пору мимо один из слуг.
Заслышал плач и — бегом в город.
Прибегает к Обасси Осо.
— Прислышался мне, господин, голос дочери твоей.
Пошел я за хворостом, слышу: плачет кто-то неподалеку.
Изумился Обасси Осо, но решил проверить.
— Возьми с собою дюжину слуг, и коли дочь мою отыщете, прямо ко мне во дворец ведите.
Отыскали они Ару, привели в дом к отцу.
Увидел тот ее, ахнул:
— А ну-ка, зовите жен моих, да поживее!
Младшая жена согрела воды, искупала Ару, постель постелила, в одежды тонкие одела, шкурами мягкими укрыла.
Другие жены обед готовят, прислал им Обасси Осо козленка для дочери любимой, фруктов и разных яств.
Накрыли стол, принесли вина пальмового, поднесли Аре кубок — пей, доченька!
Устроили пир горой.
Утолила Ара голод и жажду, приносят тут сундук огромный слоновой кости.
Поднимает отец крышку и говорит:
— Бери, доченька, все что угодно!
Подошла Ара.
Взяла две штуки тканей расписных, три платья нарядных, четыре повязки набедренные, четыре зеркальца, четыре горшка и четыре нитки бус.
Следом придворные Обасси Осо идут — свои дары подносят.
А мать ей пять платьев подарила красоты неописуемой.
И еще пятерых рабынь в услужение.
Молвил отец:
— Я тебе и дом новый поставил.
Милости прошу — живи в нем хозяйкою.
Потом повелел он сыскать сына Обасси Нси, владыки земного, отрубить ему оба уха, всыпать сто плетей и изгнать с небес на землю.
Да чтоб отцу такое послание передал:
Построил я у себя в городе хоромы для чада твоего, и жил он припеваючи.
Но прознал я о злодействе твоем, как ты над дочерью моею надругался.
Посему получай своего сына и знай, что уши ему я повелел отрубить в отместку за дочь мою,
Ару, за все то горе, что от тебя потерпела».
Изгнали сына Обасси Нси с небес.
Подхватил его ветер, понес по облакам, а облака те — слезы Ары.
Да и сын владыки земного тоже рыдает безутешно:
— Правый суд учинил надо мною Обасси Осо.
Ничего, кроме добра, я от него не видел, а мой отец вон как с Арой обошелся.
И я за его зло расплачиваюсь.
И смешались его слезы со слезами Ары, и пали с облаков на землю дождем.
А до той поры не ведала земля, что такое дождь: то слезы Ары и сына Обасси Нси, собрались они в облака, и принесли их ветры, а послал их на землю владыка небесный — Обасси Осо.
