Привет тебе, Малыш! Я слышал, ты простужен.
Пишу с надеждой, что тебя развеселит,
Что другу твоему на крыше много хуже:
Здесь ветер, от него лишь сердце не болит.
Но в целом я живой, варенье есть, но мало,
Здесь пыли набралось - все баночки в пыли...
Недавно молодежь на крышу залезала,
Спросили, кто такой, пофоткали, ушли.
А кто я? Я поэт, не плачущий ночами,
Не любящий гулять с подругой под луной.
Мои стихи - все здесь, в варенье, в чашке чая,
В трясущихся руках - но, главное, со мной.
А помнишь, я летал над серою толпою
И с высоты глядел на мелочный народ?
Теперь бы сам я встал последним в этом строе,
Да даже в центр! - жаль, пропеллер не дает.
Я не летал пять лет, и первые - в отместку,
Теперь не для меня небесное житье...
Я думаю спилить ненужную железку,
Но не уверен, что смогу жить без нее.
На кладбище пойдешь - скажи, что Карлсон пишет,
Что жив и что сберег альбомные листки,
Что помнил Фрекен Бок, что ждал ее на крыше,
И передай привет... Но, впрочем, пустяки.
Житейские дела, как я шутил когда-то,
Когда украл у ней все булки со стола,
Когда стал для нее учителем и братом...
Как все-таки страшны житейские дела.
Вот ветер попритих - я слышу звуки вальса,
Моторы, чей-то смех, сирены где-то вой...
А ты, мой друг Малыш, давай-ка поправляйся,
Мы, может быть, еще увидимся с тобой.
