Убежала Муза от доли томной,
скучно Музой быть на земле огромной,
но свернув на милую ей дорогу
подвернула Муза, случайно, ногу.
И назад вернуться уже противно,
в мире столько жизни, цветов и дива!
Это дома, если светило светит -
беспроглядно так, что глухой ослепнет.
Впереди дорога, там много красок,
не обидел бог по пути соблазном:
на макушку, будто шампунь на волос,
льют поэты байки, поэмы, логос.
По гитаре бьют, как в сизо больного,
вынуждая в голос кричать немного.
Это дома строчка звучит беззвучно,
и пусть меньше смысла, зато не скучно.
И по мане Музе пришлись окурки,
что на радость, ей покупали урки.
И с больной ногой, да в хмельном угаре
стала той, что урки цепляют в баре.
Но зрачки их видели в ней не Музу,
только кафель, на нем - голубую блузку.
И на утро Муза сорбент и кофе,
как на завтрак, ела в чужом алькове.
И наевшись красок, она страдала,
зажила нога, от рёв исхудала,
и решила Муза, низринув грузы,
повернуть туда, где нарёкли Музой.
Убежала Муза от доли томной,
сложно Музой быть на земле огромной,
но кому-то надо, и эту тягу
забрала, как Шляпник плохую шляпу.
Но вернувшись, Муза пришла к засову,
больше нет того, что назвали домом.
Больше нет стихов, ни поэм, ни музык,
если нет ни строчки, то нет и Музы.
