Я не курю,
Но так не хватает во рту сигареты.
Я не люблю,
Но так хочу почувствовать вкус этой проклятой игры.
И я умру с этим желанием
И выбьют мне его на мраморной плите.
Ведь со своим упрямством и рвеньем,
Я поклоняюсь лишь своей красоте.
Нет для меня ни Бога любви, ни Аида,
Который когда-то меня покарает…
Я не верю во всё это
И давно ушла от меня надежда в веру и правду
Хотела бы сказать, что это убивает.
Но нет, пройдя всё это я же стала собой?
Пускай изменилась и предстала миру другой.
Но разве в этом не счастье?
Не счастье ли идти
По извилистому пути, этой треклятой жизни…
Да и есть это счастье, наверно,
И любить надо жизнь, и уважать человека.
Но есть одно «но»…
Жить надо так, когда ты не копия
Только когда ты человек, а не просто отродье.
Ещё, когда есть силы и нет мученья,
Когда никто не говорит дурацкие учения,
И лишь, когда на сердце нет скорби,
Ты можешь жить, любить и быть любимым…
Но все мы лишены этого шанса,
Ведь все мы в душе мертвы
И пропитаны гнилью на сквозь.
Все мы были и будем такими,
Сколько бы ни питали грёз.
И вот однажды меня спросили:
«Так если ж ты мертва, ответь мне на вопрос:
Как ты тогда видишь, чувствуешь и дышишь?»
Я усмехнулась и вывернув всю душу на изнанку,
Не торопясь дала ответ:
«А кто сказал, что я дышу?
Я просто плоть, могу дышать я лишь проклятьем.
Я не вижу ничего, не вижу о чём говорят другие.
Я не вижу ни любви, ни Ромео со своей Джульеттой,
Я вижу лишь их смерть и надпись на надгробьях,
Что гласит: Любите и воздастся вам,
И делайте всё во славу творца…
И следуют все, но я не так проста.
Да я не правильна и по характеру дурна,
Но всё же я имею право, не верить во всю эту чушь…»
И вот уже закончив пламенную речь, я сменила тон
И тихо шёпотом добавив, я задала вопрос:
И кто тебе сказал, что я умею чувствовать?
