В минуту, которая казалась последнею в жизни, больше, чем когда-либо до неё, хотелось говорить с Богом, славословить видимое…
Из письма Бориса Пастернака к Нине Табидзе
...Теперь прощайте, ливни, фонари,
проспекты и встревоженные лица!
Всё смолкло. Только зарево горит
на белых стенах Боткинской больницы.
Я тяжко болен! Голова в бреду,
но со своей судьбой не смею спорить.
Я этой ночью умираю тут,
в моём последнем тихом коридоре.
Досадный плач не в силах прекратить,
я чуть дышу, охваченный волненьем.
А за окном идут Твои дожди,
и целый мир – Твоё стихотворенье,
а где-то там грохочет водосток,
в бескрайней ночи сад, качаясь, тонет...
В моей душе рождается восторг.
Я чувствую тепло Твоих ладоней!
Тем счастьем неизведанным томим,
смотрю в переплетенье Тьмы и Света.
О Боже, как любил я этот мир!
Как радостно, что в нём я был поэтом!
И, словно ветер, исчезает страх.
Я всё успел, был жизнью не обижен...
В неярком свете лампы медсестра,
склоняясь над бумагой, что-то пишет.
Я умираю. Забери меня –
так, как однажды создал, Сотворитель!
Мне слёз моих последних не унять,
которые Тебя мешают видеть.
