Мария Фроловская

В старые времена,
если пропадала собака, дочка, жена,
полагалось дождаться Самайна, заступить дорогу сидскому королю:
возвращай то, что я люблю!

Ты не видишь их, но они глядят на тебя в упор:
вот, говорят, есть Неблагой двор.
Поведёшься на сказки про Элберет да Гильтониэль,
скажешь "друг" у запретных врат, у текучих вод,

Когда я умру
Обрати меня яблочным семечком,
положи в коробочку из-под чая,
и у каждого встречного-поперечного

Великое время варенья,
скорлупок, кострюлек, тазов.
По стенам лиловые тени
ползут виноградной лозой.

Жёлтые листья - сокровища Нибелунгов,
Золото фэйри, которым сполна заплатим
долг сентябрю. Осыпается полнолунье
Липовой медью, монетами лунных пятен.

- Выбирай!
говорит мне лето. Садится на корточки,
Близоруко щурится, смотрит из-под руки.
У него в волосах ромашки, ночные звёздочки,

Подбрось меня, я стриж. С истоптанной и плоской,
с погибельной земли самой не улететь.
Сородичей моих галдёж многоголосый
тоскует надо мной, отпугивая смерть.

Начинается август, и чаша почти наполнилась.
Облаков побережье небесный прибой шевелит.
Ты стоишь на свету, и твои золотые волосы
переходят в лучи и рыжеющий можжевельник.

Цветущие сосны. Кипрея стихийное бедствие -
лиловым огнём запылавшие свежие вырубки.
И тучи надеты, как пододеяльник застиранный,
на синее с мишками, на одеяло небесное.

На старушек слегка за семьдесят вдруг обрушивается детство,
и они карамельки лопают и хихикают в кулачок,
и танцуют старые вальсы, наплевав на больное сердце,
надевают яркие бусики и чирикают ни о чём.

Если хочешь увидеть фею, протри глаза
полуночной росой, и тимьяном корми огонь.
Сомневаться нельзя, и не верить себе нельзя,
просто стой и смотри, как проклёвывается другой