СВЕТЛАНА ЛЕОНТЬЕВА Слово. СТИХОТВОРЕНИЕ.
***
Скрепляющие, неумирающие, нужные слова,
погружаюсь в них до Иллариона и до Нестора.
Кто сорвал слово с уст, кругом чтоб голова, -
это слово вначале вспорхнуло небесное!
Это слово, что зрело ещё, что во сне,
что ещё не успело, ожегшее горло!
Ты зачем его дал нам, ему, себе, мне –
слабым нам, смертным нам безнадёжно-упорно?
Ты шепни нам на ухо пока на кресте,
не убит, не помилован – горько Распятый
о великой не смерти,
большой красоте,
изложив чем прекрасны мы, чем мы богаты.
До того я вонзённая в слово Твоё:
обвивает мне шею вся Библия сразу!
Это слово вначале, как тот водоём,
что размахом с ладонь невозможно прекрасен.
Я в него, словно в тазик, так в детстве меня,
когда папа служил в дальней воинской части,
погружали, купали. И печка – в огнях
рыжих, словно листва, снегириных, мышастых.
Под заслонкой гудело, как слово, нутро,
несказанное слово. Его не сказали!
Меня просто в него окунали, в ядро,
если слово – есть Бог,
если слово вначале.
И оно запекалось в гортани Его,
запекалось от этой великой любови.
Обещаю: не помнить уже ничего,
ибо так глубоко,
ибо так высоко,
ибо так неотъемлемо в ткани, в основе!
В пасме, в пряже, в бобине, мотке круговом,
в древне-русской обмотке, чем крест прикрепляли.
Можно словом молчать. И прощать. Пасть ничком.
Убивать можно словом, разлечься цветком,
можно воздух хватать обессловленным ртом
на вокзале!
- О, мой маленький, мой нестерпимо родной!
Словом можно у Стен Плача встать мне стеной,
словом можно в надрыве, в провале, в портале.
И в обрыв. И в отрыв. Но пока я здесь с вами.
Вот вхожу я в подъезд: лампа в тусклом вольфраме
золотым огоньком например сургуча,
это лампа с названием от Ильича,
от кого же ещё? Здесь жила моя мама!
И с живыми, и с мёртвыми, как дьюти-фри
переходом в иные миры говорить,
как звезда, что искрит и, сияя, горит
(о, я видела это единожды в мае!),
как запёкшееся слово в вещей крови,
что с надеждой, авось обойдётся, сгорает!
