Мари, мужчины всё-таки козлы.
И мне под лаской плюшевого пледа
Не верилось, что одержу победу
И джинсы станут между ног тесны.
Я стар. Я очень стар. Я суперстар.
Ужели вам ровесники не пара,
Что сердце пробрала моя гитара
И с ней впридачу – древний динозавр?
Когда-нибудь, в тиши, в саду прохладном
Мы сядем на скамейке, наконец,
Я обниму вас – просто, как отец.
Скажу: «Ну вы же умница. Не надо.
Не надо тратить жизнь на дурака,
С которым связь – лишь только письменами.
Который любит мучить вас стихами
И заставляет мужу врать слегка.
Мадам, когда б не эти двадцать лет,
Вся наша жизнь сложилась бы иначе...
(Читая эти строки, автор плачет).
Увы, Мари, но вариантов нет.
Пойми, кругом такая канитель!
Быть может, нам бы улыбнулось счастье
Я б с радостью делил с тобой постель
И согревал своей осенней страстью,
Но ты же не оставишь дочерей
Скучать по маме в городке уездном.
Мечты, Мари, бесплотны, бесполезны.
Утешься, вытри слёзы – и забей.
Забей на все. Ты до сих пор жива.
И перспективы, в общем-то, неплохи…»
Какие ж мы с тобою скоморохи!
Слова, слова, слова, слова, слова…
