Возвращение
Февральская зима пройдёт в коротких уггах,
и ты придёшь домой, обычный блудный сын.
Нальёшь тоску в стакан и примешься баюкать:
усни, усни, усни, усни, усни, усни…
Февральская зима пройдёт в коротких уггах,
и ты придёшь домой, обычный блудный сын.
Нальёшь тоску в стакан и примешься баюкать:
усни, усни, усни, усни, усни, усни…
Поэзия на самом деле
не рукоделие, но всё ж
в наитие строку продел и,
шаги считая, шьешь да шьешь.
Сон, пробуждение, принятие пределов
Стен, комнаты, квадрата; перекрёстки,
Взгляд, зацепившийся за взгляд, не белый
Снег, вывих речи пастернако-бродский,
Ленинградец, петербуржец,
переживший взлёт, ненужность,
разжевавший слово давность,
век почти неся брутальность
Сидишь один на лавке парковой,
бухой, больной, ещё не раковый,
пустым стеклом в пакете брякая,
и куришь, думая о том,
День лежал, читая дольники
про февраль и всё такое.
Кот дремал на подоконнике,
меж геранью и алоэ.
Парят над городом клубы
из восклицательной трубы.
Они всегда такого
цвета,
Строка уходит во дым вся,
А дело, видно, в том,
Что мы, по-счастью, сходимся,
Как раньше – на одном.
“Бьют часы, возвестившие осень”.
Вот и я разобью об косяк
дорогие наручные, после
заводного сиденья в гостях
Зимние
Сыпет снег за моими окнами.
Обновляющийся покров.
На дорогах следы сороками
Вот оно, жизнью самою,
запечатлится в уме:
“Если не этой зимою,
то нету веры зиме”.
Заходи и садись. Много мест.
Говори мне о том и о сём.
Мы так долго на пару несём,
то ли чушь, то ли груз. Может, крест.