Каждый из нас
рождается с верой,
Прося о любви
в первом же крике.
рождается с верой,
Прося о любви
в первом же крике.
Я по свету ходил, я летал по земле, слушал странные южные песни, океаном восточным я вел корабли, где закаты - нет в мире чудесней. В зное западных прерий я трубку курил, на мустанге скакал без седла, но на север, где ночи чернее чернил, раз дорога меня привела.
Неприветливым был и холодным тот край, где природа закована в иней. Ходит слух, что в краю том ни крохой тепла не поделятся люди с другими. Ни едой, ни огнем в леденящую ночь, ни обьятьем в случайной беде. И тебе там никто не захочет помочь, коль попросишь тебя обогреть.
Не ходи же туда - говорили мне люди, - как мы не ходили от века. В этом издревле нами забытом краю средь людей не найдешь человека. Ты погибнешь зазря, пропадешь ни за что, как бы ни был вынослив и смел! Но с надеждой -проверим!- вперед я пошел, впрочем, скоро о том пожалев.
Я, по правде сказать, не особенно верил в досужие байки и слухи. Не из тех я, кто держит захлопнутой дверь, опасаясь разгневанных духов. Но в морозном краю, заблудившись в ночи, где ни звезд не видать, ни огней, где, казалось бы, все, притаившись, молчит - в них не верить намного трудней...
Неприветливым был и холодным тот край, где природа закована в иней. Ходит слух, что в краю том ни крохой тепла не поделятся люди с другими. Ни едой, ни огнем в леденящую ночь, ни обьятьем в случайной беде. И тебе там никто не захочет помочь, коль попросишь тебя обогреть.
Не ходи же туда - говорили мне люди, - как мы не ходили от века. В этом издревле нами забытом краю средь людей не найдешь человека. Ты погибнешь зазря, пропадешь ни за что, как бы ни был вынослив и смел! Но с надеждой -проверим!- вперед я пошел, впрочем, скоро о том пожалев.
Я, по правде сказать, не особенно верил в досужие байки и слухи. Не из тех я, кто держит захлопнутой дверь, опасаясь разгневанных духов. Но в морозном краю, заблудившись в ночи, где ни звезд не видать, ни огней, где, казалось бы, все, притаившись, молчит - в них не верить намного трудней...
И мы сидим, и он мне говорит - молись стихами, береги своих от тех и от того, что им не впору. Он говорит - люби их до конца. Нам - и себя не знающим слепцам - так часто крепче не найти опоры.
В квартире зябко, пусто и темно. Мой дом не здесь, но где тогда мой дом, его здесь нет - к чему все эти речи. Вокруг наш город, он глухонемой, и чей-то смех стихает за стеной, но явственнее голос человечий.
- Люби их всех, за то и ни за что, земля тверда, но превратится в топь в любой момент под нашими ногами. - Вздохнув, поднялся и шагнул к двери. - Храни своих, но им не навреди. Они - твой дом. Молись о них стихами.
В квартире зябко, пусто и темно. Мой дом не здесь, но где тогда мой дом, его здесь нет - к чему все эти речи. Вокруг наш город, он глухонемой, и чей-то смех стихает за стеной, но явственнее голос человечий.
- Люби их всех, за то и ни за что, земля тверда, но превратится в топь в любой момент под нашими ногами. - Вздохнув, поднялся и шагнул к двери. - Храни своих, но им не навреди. Они - твой дом. Молись о них стихами.
