Не доверяй мне, я тебя предам, я больше не верна словам и числам.
Как преступил пред Господом Адам, и приступил к душе его Нечистый, так вот и я отныне нечиста.
Хотя отнюдь и не в библейским смысле. Печатью замыкаются уста - тягучим воск...
Когда говорят, что от ужаса сносит крышу - то говорят как об обыденном и понятном. А когда он поднимается от щиколоток и выше? Когда на парусах проступают пятна - не то кровавые, не то слезно-соленые - лопнувшие сосуды глазного дна. Сорваная крыша...
Мертвецам не нужны ни вода, ни воздух, ни шоколад. Тянешь руки, трогаешь воздух - и не жива. А может и не жила, если муть в глазницах от снега белым-бела,
или сахара?
Тянешься слепо, и там не схватить, и не удержать. Как щепотка корицы н...
В неверном первом снеге декабря
в полсотни граней
бликует свод небес
И освященный временем обряд врачует раны...
Смотать в пучок провода оголенных нервов - изолентой.
Изоляция - для городов, и для флагов и континентов, для самолетов, границ и каждого первого встречного.
Мир рассечен на "после" и "до" продольно и поперечно, а после спаян наживо, наг...
Бывает такое в жизни, что не совладать, не сладить -
как рана, зашитая, перебинтованная, но недолеченная -
рассадник мух под повязкой, твоя болевая кладезь.
И противопоставить ему - совершенно нечего.
Есть вещи простые, такие вещи, что вроде бы сами в себе. У Авеля был нелюбимый брат, он кормился дарами земли. Он приносил на алтарь господень осоку, лук и пырей, потому что иного родить не могла иссушенная плоть долин. Зато с избытком родила камн...
Ты прости меня, брат, мы не все доживем до утра. Здесь рассвет задержался на тысячу зим и столетье, завороженный страшным свидетельством давних утрат, что на мерзлой спине оставляют извивы, как плети. В этом мире — рассвет никогда не приходит один...
Кто за птицами наблюдает – вместе с птицами и умрет (с)
Кто-то наблюдает за птицами, непевчими и нечеткими. Птицы на горизонте парят, как с рисунка детского – галочки, щетки, неочевидные точки на грани видимого. Если читать их как письма, то ...
Я стоял на холме — небо плыло над головой,
а по пустоши вдоль верстовых проходил конвой —
он тащил в цепях шваль, грязных пьяниц, воров, убийц
Рог гнусаво и гулко в бездонную даль трубил