Инна Теплова

Вливающая в голову какао, дрожит рука, а вместе с ней - она.
До полнолуния так мало, до новолуния так мало.
"Я не пьяна. Определенно не пьяна".
И бледных пальцев ровно пять отростков по-восковому ладны,

Лунно и длинно. Ровные тени
Бережно лягут, пересекая
Стены и тумбочки. Нощно и денно
Возле постели стоит. Кто такая?

Облака убегают так быстро, как только умеют.
Ты бы тоже бежал, зная то, о чём шепчут аллеи.
Ты бы тоже пустился в бега, расскажи тебе ветер
Это всё и немного ещё, и немного ещё.

Как будто минус двадцать пять,
И снег лежит, прикидываясь пухом.
Мне нечем в комнате дышать,
Я лучше выйду подрожать во двор.

Пока морозен колкий воздух, пока не дарит небо снег,
Идёт размеренно и просто по берегу реки мой век.
Идёт, ни на кого не глядя, идёт, ни на кого не злясь,
Шагами пишет, как в тетради, и за поля выходит вязь.

Спешу расстаться с неприличной мыслью.
Такой, что гаже сора из избы,
болезненнее сорванной резьбы,
скверней всего, что я обычно мыслю.

Он показывал страшные фильмы -
ей было не страшно.
Он пропитывался день за днём
горячительным ядом.

Она не за то обожала качели,
Что делали небо синее и ближе.
И не за свободу кричать “ненавижу”
Всё громче и громче, на самом пределе.

Я знаю, память – временно́е решето.
Она не памятник, не крестик на ладони,
Не каменный колодец, что бездонен,
Не просто то, что пребывало до.

Послушай меня. Я пустой человек.
Не спеши возражать. Постарайся услышать.
Голос мой - это звон оцинкованной крыши
Под атакой дождя. Он из тех фонотек,

Ну кому, ты ответь, эти плоские буковки нравятся?
Для кого их по реечке туго рядами укладывать?
Тот, кто сух да задирист, наверное, ими подавится,
А тебе их считать - только прошлое с грустью разгадывать.

Вот бы друга такого, чтоб звонить поздней ночью,
А он рад тебе там, правда рад.
Чтобы ночью ему говорить среди прочего,
Чем спокойствие дня твоего опорочено,