Энте

Кто или что выбирает для нас дороги,
Кто или что решает, какими станем?
Избранных мало, даром что звали многих —
Воины Света, юные падаваны.

Скелет чудовища в лабиринте
Пустынных залов (таков мой мир!),
Я непригляден. Что ж, извините,
Не всем родиться дано людьми.

Забвение — последний скорбный дар
Гостям безвидной сумрачной юдоли,
Где камень и болотная вода
Одной и той же подчинились воле,

В осень призывно, настежь открыты двери,
И в неизвестность выстелена дорога.
Выбеленный до звона пустынный берег
Виден уже из сада, почти с порога

Жизнь для других и радостней и слаще, а к нам она на милости скупа.
Вселенная — нехоженая чаща, таинственная темная тропа,
И верстовые ставят здесь столбы
Не сыновья, а пасынки судьбы.

Так не бывает — или нельзя иначе:
Ехать навстречу смерти как на курорт.
А велика ли, спросят, твоя удача?
Нынче не всяких, знаешь, берут на борт.

Есть рубежи, о которых и думать страшно —
Будто вбираешь грудью токсичный пар.
Вроде зовут вкусить питие да брашно,
Только глаза сверкают, а губы влажны —

Утренний холод сковал уста будто обет молчанья.
Осень, янтарная госпожа, вдоль городских аллей
Ходит, бросая к нагим стволам щедрое подаянье —
Бронзу каштанов, латунь осин, золото тополей.

Ложный маяк: здесь правила не в чести́.
Липкая паутина: не тронь — пропал!
Или доспех-ловушка — гремит, блестит...
Лязгнет — и не заметишь, как поймал.

Василиск не может без феникса,
хоть ты тресни.
Всё равно, какие там слёзы,
какие песни

Белоснежней всего, безмятежней всего — твой покой,
Беспечально-светло, бестревожно лицо под водой.
Где колышутся лилии, влажно шуршат камыши —
Оглянись! — ни души.

Всё то, что должно случиться, случится само собой —
Пускай будет путь извилист, пускай будет он тернист.
Когда я тонул, на берег швырнуло меня волной,
Впечатав в песок, как ноты наносят на чистый лист.