Я ш и н а С а ш а

в самом крайнем на свете доме,
где растут, как трава, апельсины,
живет милая девочка Лола
с веснушками в пол лица.

люди хуже чем маникены,
роботы с замкнутым механизмом,
если ты не подходишь к системе,
готовься, тебя убьют.

где-то в городе Браденбурге,
на углу Ферайншстрассе в одном кафе
с потускневшей неоновой вывеской.
сидели двое.

ты, как Парижские пабы, в которые придя хоть раз, уже не хочешь уходить.
ты - маленькие кафе Нормандии, где работают самые улыбчивые официанты, играет самая красивая музыка и наливают самый вкусный кофе, что чертовски будоражит мои эндорфины...

ведь иногда, так важно взять и отпустить...
убрать подарки в пыльный ящик, да надолго.
все фото, чтобы душу не ссаднить - порвать
и просто выкинуть с балкона.

давай дождешься следующий рейс?
ну, а пока поговорим о наболевшем...
как думаешь, вот сколько декабрей нам суждено отметить временем прошедшим?
как думаешь, нас ждут Париж и Ницца?

вокруг меняется время года, настроение,
одежда,
длина волос.
изменился вкус кофе и чая,

ты приходишь и я, как котенок, ложусь на твои колени.
время смеясь в глаза,
бежит,
строя злую схему.

я, как кит, преисполненный боли - ища выход, бросаюсь на берег.
так бывает:
ты людям веришь, а они в твоей жизни - ветер.
ветер с силой стихийных бедствий, уходя, что несут разруху.

ну, вот, и все.
сегодня, проснувшись, я точно тебя забыла.
любила? наверное.
/что было, то было/

приходи-ка ко мне, покурим,
как в прошлые наши будни: вот балкон, сигарета, затяжка - и, вроде как, стало лучше.
/знаешь, тут скоро начнутся стужи, но душа до сих пор раздета:
ты ушел - и она голышом все стоит и стоит против ветра/<...

тут, знаешь, век людей, зашоренных канонами.
век грусти и тоски; окон зашторенных.
сердец разбитых век, с трудом заштопанных.
век масок и людей от боли сломленных.