В баре
Друг, налей же мне вина,
утоплю в нём все печали.
Пусть хрусталь звенит едва
и зовёт на дно бокала.
Друг, налей же мне вина,
утоплю в нём все печали.
Пусть хрусталь звенит едва
и зовёт на дно бокала.
День угасает,
ночь зажигает
звёзды во мраке небес —
яркие очи,
Снова пасмурное небо над Варшавой
точит когти о вершины небоскрёбов.
Смог осел повсюду медленной отравой,
сверлит язву в стенах каменной утробы.
Моё гетто во дворах забытых зданий,
за решётками пустующих витрин,
заколоченными смотрится глазами
в зеркала давно оставленных машин.
Дай коснуться тебя словами,
отпереть в твоём сердце замок.
Дай ручью превратиться в цунами,
загляни в глубину между строк.
Девушка напротив, в вас живёт улыбка.
В волосы, должно быть, вы вплели закат.
Может, я вас видел где-то на открытке:
длинные ресницы и лукавый взгляд.
Ищу хоть строчку о себе,
хотя б намёк, хотя бы что-то.
Лишь натыкаюсь я кругом на точки.
На дне комода чёрно-белым фото,
Не спится.
Пусто в голове,
ни отражения раздумий на челе.
Хотелось бы в себе забыться.
Петляя, шоссе в никуда
проходит сквозь гаснущий вечер.
Всадник, устав от седла,
замрёт в ожидании встречи.
Прохладный, чуть солёный бриз,
крикливых чаек вереницы,
обрыв, бегущий к морю, вниз —
мне будут сниться.