Храни ее город
Храни ее, город святых и отчаянных,
Я наполняю каналы молчанием,
я укрываю мосты одеялами -
пусть подождут до весны.
Храни ее, город святых и отчаянных,
Я наполняю каналы молчанием,
я укрываю мосты одеялами -
пусть подождут до весны.
Жизнь писателя на Руси - надраться или подраться.
Дьявол пишет трагедию, бог по ней снимает ситком.
Гоголь живёт на Малой Морской в доме номер семнадцать,
Аккурат между стоматологией и крафтовым пивняком.
приходи
голодным и усталым зверем
приходи
я научу тебя пить
Когда германский рейх ещё в шортах бегал,
И Эльба стекала с обманчиво пухлых губ,
По устью её ходил пират Штёртебекер -
Гамбургский недоделанный Робин Гуд.
Когда стучится страх из сейфа монитора,
Вскрывая стенки страт чеканом новостей,
Я выключаю звук, не жму на линк повтора,
Ведь всё, что я могу - обнять своих детей.
Орфей
Под ногами земля груба,
Простоквашею воздух скис.
У Орфея дрожит губа,
Небо смотрит в замочную скважину
В приоткрытых воротах облачных.
Небо смотрит на нас и кажется
Тихо просит людей о помощи:
самое сладкое сладко
становится едко-мятным,
если свербит лекарство
под языком.
А ты ожидал, что Питер встретит дождём
И лютым холодом, так, чтоб до самых жабр.
Вагон не спешит, он просто тебя не ждёт.
Ему плевать, что ты не готов бежать.
Разговоры о сексе, ночные беседы,
Выяснения снова, кто самый смелый,
Если однажды случайно столкнемся оффлайн.
Разговоры о сексе, ночные беседы,
прожилки
у него старичьё да дети,
девяносто и где-то двадцать.
кто стареет, а кто дуреет —
где ритмичные тексты жгут у меня в висках,
где скатился с горы и разбился сизифов камень, мы лежим на краю, там, где пропасть и облака, там, где нет никого, никого, никого за нами. мы лежим на краю кровати и перспектив, на краю у холста ...