Ходить Федя Сухов начал поздно – лет с пяти. Все лежал в подоле, да палец посасывал или хлебный мякиш, в тряпицу завернутый.
- Слышь, Матрена, - порой говорили бабы – подруги его матери – не тяжело тебе его носить-то? Уж, поди под пуд весит, а ты его на себе таскаешь.
- Находится ешо – отмахивалась от них, как от назойливых мух, Матрена. И была права. Как только ноги Феди почувствовали твердь, как только он сделал первый шаг, ему это так понравилось, что он предпочитал передвижению своим ходом любому виду транспорта.
- А что – говаривал он - на «железке» - это ж, какой крюк, коня кормить надо - а я - напрямик, по гипотенузе. Откуда он почерпнул эти знания о гипотенузе остается загадкой.
Всю историю жизни Федора Сухова мы не беремся рассказать. Остановимся лишь на той части повествования, где нас с ним столкнула судьба. Это было на побережье Каспийского моря, близ города Педжента, бывшей летней резиденции правителя Бухары всемогущего Алимхана.
Там в годы СССР располагался крупнейший музей «Красного Востока», теперь там только развалины, но камни хранят память о тех лихих временах, когда слово чести ценилось превыше жизни, когда сухонький хранитель музея Лебедев на вопрос правителя «Чем отличается запад от востока» мог ответить: - Восток - духовнее!
Все это в прошлом!
Весьма уместно упомянуть здесь еще о некоторых ключевых фигурах, непосредственно связанных с событиями в Педженте в сентябре 192-, а, неважно, какого года.
Счастливый, вольно отпущенный комбригом Ковуном, красноармеец Сухов обычным ему путем (то есть пешим) направлялся к несравненной Кате, после венчания с ним важно величавшейся Екатериной Матвеевной.
В этом не преодолеваемом пути к Кате свела судьба Сухова с командиром Ибрагимовым, сухеньким, тщедушным, с замашкам Наполеона человеком. Сухов недолюбливал таких, но, благодаря огромному жизненному опыту, никогда не спорил с ними. Единственное, что вывело Федора из душевного равновесия –это отсутствие перспектив «Ты выведи до Педжента, а мы уж подсобим – в это никто не верил, даже Абдулла.
Он не понимал: как эта сволочь оставила его наедине с проблемой: сохранить живыми жен, если Абдулла по закону должен от них избавиться. При этом у Абдуллы было около пятидесяти хорошо вооруженных нукеров, а у него из плохо вооруженных - один Петруха.
Здесь хотелось бы сказать пару слов о черном Абдулле, хоть он и бандит. Парень, я вам скажу не простой, прошел курс молодого бойца и не в стройотряде, думаю, о курсах выживания там не слышали, личный телохранитель правителя Бухары. Ну как ему, имея представление о всех закопанных в песок сокровищах жить спокойно – я бы так не смог. Какие там жены?
Верещагин Павел Артемьевич – таможенник. После крушения империи потерял статус, веру и смысл жизни. Если бы не прибило цистерну спирта буквально к самому зданию таможни, он давно бы уже закончил свой век, поскольку оружие его в доме водилось, накопилось ни на одну армию воспользоваться им, он умел как. А в целом все ничего: гитара есть, бухло есть, жена заботится: можно и пофилософствовать.
Саид – темный эргаш (по-узбекски сопровождающий), но, кстати, вовремя приходящий на помощь.
Ну, и Петруха. До мобилизации Петруха жил в Рязани и мог бы стать там потомственным сапожником, но судьба свела его с гимназистом, который наизусть знал «Капитал» Маркса. Он-то и сподвиг совершить экспроприацию двух рулонов кожи у отца, которые, по словам, гимназиста после продажи рулонов должны пойти на революционную деятельность. Больше Петруха в семью не вернулся.
Великий лозунг «в жизни всегда есть место подвигам» привел его в добровольческий отряд, направляющийся в Среднюю Азию для борьбы с тамошней контрой.
Так, в конце концов, Петруха попал в пустыню, где и был зачислен в отряд красного командира Рахимова.
Попав в непростую ситуацию Сухов, как всегда сделал верный ход. Насколько он правильный, покажет история.
Победить Абдуллу с дореволюционным пулеметом Льюис не возможно. Один выход – споить. Такое задание и было дано Верещагину, который в картотеке КГБ значился как «таможенник».
Спустить баркас на воду и увезти награбленное было пустяковым делом, но Абдулле хотелось все совершить по правилам.
Таможенник принял его сдержанно. На столе стояла четверть спирта и миска черной икры.
- Ты знаешь, Абдулла, я мзду не беру – отделался привычной фразой Верещагин – мне за державу обидно!
После недельного запоя Абдулы у Верещагина он подполз к единственному колодцу в Педженте с целью снять столь неприятное чувство, которое одолевает этих русских - «похмелие», однако, ведро, пристегнутое к железной цепи, гулко ударилось о грунт.
Сухов – иссохшей гортанью прохрипел Абдула и, воздев руки, произнес: – О, Аллах, когда ты найдешь управу на этого русского!
-Абдула, руки-то опусти! – сказал Сухов из-за укрытия, перезаряжая свой маузер. – Дальше будет только лучше! Выберешь одну жену и будешь с ней трудиться на благо социалистического общества!
Не-е-ет – прорычал Абдулла и бросился в сухой проём колодца!
Ну и зря – сказал Федор. Эт т точно – вторил ему из тьмы Петруха.
Всю эту хрень посмотрел наш неугасимый вождь Леонид Ильич Брежнев.
Он спросил у тогдашнего руководителя «Мосфильма» Владимир Досталя: - Кто это снял?
- Владимир Мотыль, Леонид Ильич!
- Слушай, пускай переснимет! Я ему премию дам. Сухов там какой-то сухой, да и эротики маловато. Как будем запад догонять: нашими длинными исподними?
- Хорошо, Леонид Ильич! Будет сделано.
После этого фильма в обиход жителей вошла поговорка, правда ненадолго: «На Черного Абдуллу всегда найдется красноармеец Сухов». Эта истина – непреложна! По крайней мер, в стране героев. Дай Бог, чтобы мы родились именно в этой стране!
