Много в мире троп и стёжек, долгих, схожих и несхожих, много ль путнику для счастья в этом убранстве дано? Весел шаг и ноги быстры, в сердце пляшут злые искры, пол лучины до привала, в сумке плещется вино. Хороши теперь погоды, и попутчика дорога привела сюда сегодня поболтать над костерком. Ты, похоже, славный малый, расскажу тебе, пожалуй, сказочку про Лассе-труса, может, слышал о таком?
Пусть теперь уже не верят, был на свете белый берег, льдами скованный от века, весь укутанный в снега. Просолённые ветрами жили люди в этом крае - вместе пили, вместе били, то зверье, а то - врага. Каждый статен, каждый строен, каждый - славный крепкий воин - гордость, сила и опора бесприютной злой земли. Даже боги разной масти не имели большей власти, только руки человека обуздать снега смогли. Сколько тварей бель рождала - кровожадных, сильных, шалых - рвущих горло без усилий, разгрызающих мечи, ни одни из них не смели даже в бешеной метели подходить к огням селений расцветающим в ночи.
Впрочем, там ведь тоже были, то ли сказки, то ли были: будто есть такие звери, что и в век не одолеть. Мол, страшнее льда и снега, злее моря, больше неба - коли явится такое, лишь бы спрятаться успеть. Звери те приходят с юга, их приносит злая вьюга, каждый знает, что дракона хуже твари в мире нет - когти их прочнее стали, в их груди пылает пламя. Бают, правда, что последний сгнил тому уж много лет.
В том краю родился Лассе, утром, солнечным и ясным - мальчик, первенец, отрада, мать в слезах, родня в хмелю. Будет, верно, сильный воин, вон как ладно парень скроен, подрастет, не станет равных ни в одном ему бою. Так сказали, так решили. Годы шли, моря бурлили, ветры мох чесали снегом на скалистых берегах. Мирным было это время. Лассе рос, снега кипели, разрасталось поселенье, отступал колючий страх.
Лассе больше не отрада, никакого с парнем сладу, хоть родился бы девчонкой - меньше было бы возни. Лассе страшен лютый холод, Лассе нежен, Лассе робок, сколько бы родня ни билась, сколько б не летели дни, нет ни доблести, ни силы. Ладно хоть второго сына боги дали в утешенье престарелом отцу. Этот уж не оплошает - враз окрепнет, возмужает, вон как носится, зараза, так и должно сорванцу! Ну а первый, что поделать, раз посмел родню прогневать, сам теперь свою дорогу ищет пусть среди камней.
Так и было, как сложилось, только, что потом случилось, предсказать не смели даже предводители людей. Принесли в поселок вести, что у горного предместья будто видели дракона, тень и зарево огней. Собирайте вещи, люди, уходить в пещеры будем, может, пронесет лихая, не достанет лютый змей. Тут встает могучий Агни - кто вы, бабы или парни? Неужели дикой твари бросим родину свою? Я, мужчина, витязь, воин! Я вернусь сюда героем, принесу главу дракона, над воротами прибью! Говорили ему деды, не видать тебе победы, не ходи в чужие земли, не ищи себе смертей. Ну а если твёрд, запомни, не смотри в глаза дракона, потеряешь свое сердце в пелене его сетей. Он оставит серый пепел, жгучий, злой, горячий пепел, выжжет пепел твою душу словно угли очага. Агни слушает, смеется, меч на кромку ловит солнце, не боится Агни вовсе даже лютого врага. А на Агни смотрит Лассе, Лассе ждет ночного часа, чтобы выкрасть меч отцовский из кладовки под замком. Наплевать, что люди скажут, он сумеет, он докажет, он найдет того дракона и убьет его тайком. Чтобы знали, как глумиться, Лассе тоже может биться, он придет домой с победой, он добьется своего. Плащ застегнут, меч украден, путь к дракону будет найден, Лассе в ночь выходит смело, звезды смотрят на него.
Путь недолог, хоть и труден, помогали Агни люди, вот уже совсем добрался до предместья старых гор. Меч наточен, латы целы, три шага до славной цели - зёв пещеры над обрывом. Воин на расправу скор: Агни входит. Агни видит - Лассе! И в каком же виде! Встал пред мордою дракона, аж касается плечом! Бездоспешен, безоружен, тянет руку неуклюже - Агни враз срывает с места, меч вздымается лучом! Миг - и нет того дракона. И - ни выкрика, ни стона - Лассе сумрачно отходит и садится у стены. Лассе слаб, труслив и робок, ростом мал, руками тонок - Лассе-не-убил-дракона, много ль в том его вины? Агни счастлив, горд и буен, день прекрасен, сам он чуден, он идет домой с победой, он прославлен на века! Лассе следом. Лассе болен: прячет взор, скребет ладони, видно, наказали боги за гордыню дурака.
Лассе помнит взгляд дракона.
Помнит горы, реки, склоны, синь озер, туманы, ливни, цепь прибоя, зелень трав. Помнит жизни, помнит судьбы, то, что было, то, что будет. Лассе, крепко пальцы сжав, смирно слушает упреки: мол, доставил всем мороки, след бы всыпать, да нельзя. Лассе терпит скуку буден, скоро здесь его не будет, Лассе знает без сомнений, где теперь его стезя. Он уходит на рассвете, босиком, в метель и ветер, согревает его пламя, что горит в его груди. Взгляд его отныне жарок, голос звонок, волос ярок, золотые злые искры он несет в свой горсти. Говорят, где он бывает, лютая пурга стихает, солнце вмиг лучами света озаряет небеса...
Врут, конечно. В сказке старой не найдёшь и слова правды. Только, знаешь, ты, пожалуй, не смотри в мои глаза.
