Я когда-нибудь твёрдо смогу
снова верить в себя,
своё сердце разумом слышать.
Улыбаться глазами начну,
рассыпая искриночки смеха.
Я поверю,
я точно узнаю,
чёрно-белого просто - нет.
Нет, не может быть, не бывает,
это кем-то надуманный цвет.
В этот миг различить я сумею,
без подсказок,
шаблонов,
лекал,
миллиард миллиардов оттенков.
Жизнь свободно и
ровно задышит...
Заиграет жизнь, запоёт.
Заполняя собою пространство,
набирая, с разбега, полёт.
Оглянувшись,
я догадаюсь...
Мы - палитра в монаде монад...
Из палитры - оттенок - каждый,
на свой вкус, настроение, лад.
И тогда я приму,
что каждый,
из мазков оттеняя друг друга,
создавая штрихами под стать,
сам себя загоняет в рамки,
сам себе подбирает масштаб.
По-традиции странной,
орудуя кистями жёсткими,
очень больно - себя,
и гораздо больнее по тем, кто рядом.
Без жалости - по тебе.
Размывая твоё...
Замазывая...
Чтобы цвет и узор - чужой.
Чтобы в рамках.
Чтобы в формате.
Соблюдала чтобы масштаб...
Но начало положено.
И положено на традицию.
Уже явственно осязаешь -
ты единственный автор
СВОЕГО безграничного...
И на сером своём холсте,
на одной из колымских сопок,
позабывшей давным-давно,
что такое цвести или мёрзнуть,
против правил/законов всех,
обернусь я нежным пионом.
И вбирая хрустальность небес,
отголосками трассы и леса,
устремлением горных рек,
стану чище я,
стану мудрее.
А земля бескрайнего Севера,
улыбнувшись догадке моей,
подтвердит её,
враз наступившим летом,
неуместным и ярким,
что по-времени, что по-поре.
Будто тоже порыв испытает!
Сбросив вечную мерзлоту -
обнажится душой наизнанку,
показав, что живая всегда.
Показав, что сочувствует,
сопереживает.
Извиняясь за стужу - теплом.
Я в ответ ей скажу:
"Спасибо", -
и пойму для чего выбор пал
в Магадане родиться)
Только здесь
пробудить можно
нежность такую,
научиться оттенки
такие соединять,
создавая свою палитру,
чтобы холод любой
растопить человечностью,
чтобы атомом каждым
жизнь ощущать...
