Осенняя готика

Маленький Стефан сегодня уснёт один.

Мама сказала: - Пора повзрослеть, сыночек.

Тени в углах хоть и страшные, но не очень,

разве что мрачные складки цветных гардин.

Стефан пытается издали разглядеть

переплетения листиков и цветочков -

в этих узорах скрывается чей-то почерк,

только с обоев его не дано стереть.

Мама сказала, что это - обычный страх,

и обещала прочесть перед сном молитву.

Стефан заметил: край месяца, будто бритва, -

вспорота бритвой небесная высота.

Ломтик бисквита успел зачерстветь с утра,

а молоко - то и вовсе прокисло к ночи.

Стефан не голоден. Голоден, но не очень.

Детский каприз? Или сумрачная хандра?

Кружево тонкой сорочки натерло бок,

Стефан всё вертится в жёсткой своей постели.

Мама просила - и ангелы прилетели,

пыльные крылышки сбросили на порог.

Вон они светятся в белом мерцаньи звёзд,

ласково шепчут, зовут поиграть с лошадкой.

Стефан молчит и за ними следит украдкой:

это взаправду они говорят? Всерьёз?

Свечка-ночник только тьме прибавляет сил -

контуры резче и тёмные пятна глубже;

пухлые кресла горбатятся неуклюже

в гуще разлитых повсюду ночных чернил.

Мама сказала. И значит, пора взрослеть.

Стефану скоро исполнится целых восемь.

Только поэтому мальчик не любит осень:

это её предречений нельзя стереть!

Осень везде оставляет порочный след,

это она на обоях писала чёрным...

Давится Стефан бисквитом сухим и чёрствым,

крошки роняет на старенький мамин плед.

Страхи - в клубочек смотать бы, обрезать нить.

Что там у ангелов? Крылья или копыта?

Стефан оставил окошко своё открытым:

мамочка очень просила её впустить.