Из загустевших грёз моря и континенты
Рождаются опасно хороши -
Мой островерхий мир в шелках и позументах
Цветеньем и сверканием расшит.
Здесь сказки властвуют - смотри, на дне лимана
Горит огонь, магнит для смельчаков.
С высот спускаются стохвостные туманы
Играть в маджонг на скатерти лугов.
Дриада нежится в зелёной колыбели
Из шкурок мха и высушенных звезд...
За пеленой дождя звенит душа свирели,
Встают холмы - иль великаны? - в рост.
Гудят болота, колдовством червленым полны -
Сойди с тропинки, окунись во тьму...
Змеятся руки, блики, льётся шепот томный:
«На дно, где ил, лишь я тебя приму».
Не заполучит хлябь, так птичкой-невеличкой
Заплачешь трель в шипах терновых лоз,
А может в пропасть, нацепив моё обличье,
Заманит мавка - смехом, дымкой кос.
Под грубой кожей леса, в самой сердцевине,
Распахнуты заветные врата –
Там злато медных гор, там клады неземные!
Из ночи в ночь паломничья гряда…
Где все пропавшие, среди волшбы и таинств,
Бегущие от будничных щедрот?
Пленишься Бездной здесь – и наяву растаешь.
Сон кормится, и дарит, и берет…
