Молча девочка стояла у окна,
В казённом доме, цвета недозревшего лимона,
Всматриваясь в лунки проходящего дождя,
Под нос себе шептала что-то монотонно.
"Здравствуй милая моя мамуля,
Помню я, твой светлый тёплый лик,
Глаза оттенка... как хочу припомнить!
Но пламя, жар свой, не смогло поставить на ручник..."
"В мои + 2, в ногах образовалась дрожь,
Под ноги выставленный табурет, отправили посылкой Богу,
И каждый день, четверка губчатых вельмож,
С кистями, красками в руках, на образ твой приходят."
"Припоминаю я, мурчание материнского сигнала,
В душе фиалки расцветали из бутонов,
Я помню запах молока и нежности воздушной одеяло,
Я знаю...не оставила меня бы в этом коробе зелёном!"
Вздохнула, развернулась и пошла к двери,
Врата открыла в сад морального застоя,
Смотрела, как мадамы гусеницами ползли,
Зашарпанными сумками мотая пред собою.
А дети, выхватив пакет с харчами,
Летели с криками: "Ура, жратва!"
Мамаши убегали за забор метровыми шагами,
Спеша залить прозрачной жидкостью глаза.
Швырнули чёрный, с мусором, пакет,
Забыв достать трудягу сердца — кочегара,
Взамен впихнув из пластика макет,
Топили сущность на стеклянном дне стакана.
Лежала девочка с солёными глазами на кровати,
По набережной представляя ход,
Мизинец мамин обхватила аккуратно,
В дали, виднелся Белый пароход.
