***
Это люди другого сорта, иного материала.
На Земле, говорили, того металла давно уже не осталось.
На небесные гвозди роздан, а так, чтобы душам – бросьте!
Но в прореху над полуостровом кто-то просыпал горстью.
То ли ладана запах, то ли напалма с серой –
Небесная сфера, армированная верой,
Протекла, как крыша компола у неполного психа:
Вроде с виду норма, а поди, гадай, что внутри напихано.
Отсырела совесть, приязни провисли нити,
Управдомы пришли в правители. Прежние сопли вытерли.
Началась эпоха пороха, эра профита –
Будет кроличьей крови по норам немало пролито.
Упади на полу рогожей: мол, так поступать негоже!
Но реки неизменно ложе, время русло веками сменить не может –
Не кричи, дурашка, что так не бывало раньше,
В гневе праведном палец воздев и глаза тараща.
Было, было. Сила о силу всей мощью била,
Вышибала искры, вгоняла в гробы, вздевала детей на вилы.
Перемолоты в крошево прошлого кровь и молодость,
Рубль, динар и грош, гунн, караим и половец.
И приходит новое время, кровавой ордой беременное,
Постоянные врут и предают переменные.
Но то там, то тут прорастают кристаллами крепче стали
Сквозь усталые души – иглы, в небесном исполненные металле.
Иглы совести, чести, веры в людей, достоинства –
Не поставить в стойло, только в монашество или воинство;
Что, шутя, эпоха выкинет на костях:
То ли чёрный клобук, то ли с черепом чёрный стяг.
Ели хлеб свой, отпущенный на сегодня, любили, работали,
И осколок хрупкого свода, Боингами разболтанный,
Обломав костыли, с хрустом рухнул над Крымом.
Подымай людей, крепи, чтобы сферами не накрыло!
И проростки кристалльные прятаться перестали,
Расцвели из плоти острыми лепестками,
Собрались магнитом, спеклись в скорлупу огнём.
И тем крепче они там были, чем тяжелее гнёт.
Где-то пряталось мягкое тело, оно этого не хотело,
Тараканы сухо трещали, завывали безбожно демоны,
Страх старался растормошить, повадка его стара:
Не ошибайся, мол, не выходи без ведома со двора...
Кто научил – да что там, кто им позволил
Переписывать на свой лад предложенные им роли?
Землекопам, вахтёрам, менеджерам полусредних весов,
На кой чёрт им кровавить чернозём и песок?
Кто живой – молчит, а мёртвых – теперь уж нескоро спросишь,
Как в беззвёздной ночи украинской вспыхнула Малороссия.
Запылала багровым стягом, укрытым от века в подполе знаменем,
Вздыбилась дедовскими костями, всплеснула – в крови растворённым знанием.
Есть у каждого мнение, чем от времени далее, тем верное менее:
Кто желал медалей, кто денег ждал, кто дышал переменами,
А кого – кидайтесь тапками, а я всё-таки верю –
Приговорили на небе, заочно представили к высшей мере.
Там всё просто у них: вот колыбель, вот погост, вот престол,
Кто достоин – по совокупности перспектив наградим крестом.
Если донёс – отработал, стало быть, смертию вышний долг,
Бросил – остался за бортом, без толку пожил и тупо сдох.
И это у нас аврал, а у них ни миллиграмма паники.
Взяли райские утюги и эдемовские паяльники,
К каждой твари по паре с пристрастием подошли –
В чьей каптёрке пропало? Отец ли судил, нечистый шалил?
А тем временем по земле,
От горних воздухов ошалев,
Маршируя всё лучше, шагали силы,
Которые холодом просквозило.
Со второго неба льётся крепкое,
Сносит слабую маковку вместе с кепкой.
Надышись не в меру, не зная грани –
На всю голову утром проснёшся раненным.
В колонну, стройсь! По-четверо, марш!
Крым-караим, трам-тара-рам!
Севастополь наш! Симферополь наш!
Разговоры брось, в ножи пора!
Паровозик дружбы лети, пыхти,
Кто там встал на пути? Перун простит!
***
Это люди иного строя, гармоний и обертонов.
В резонаторах бетонных их эхо лови, потомок,
Их следы различи на асфальте, по стенам ищи их тени.
Помни: шли на смерть, но смерти-то и не хотели.
Не убий! – небесных струн звенела тугая бронза.
Но глубины библейских строк оборачиваются прозой:
Вот идут язычники, и, в словах, не слишком изысканных,
Обещают зычно – поджечь твой дом своей злобы искрами.
Будь обычным – ты бы бежал или лёг на порог колодой,
Потно взял рукоять ножа, тело вжал в бережок пологий,
Умер первым бы или последним, вослед семье,
Или – выжил, предав себя, а после – простил себе.
Но сверхновых древние взрывы и божьего гнева эхо
Сквозь металл небесный в терцию пели через помехи,
Под реликтовым излучением вибрировали антенны –
Господи! Принято поручение!
Поехали!
Наша подходит смена.
Перепели, перемололи , пересилили слабость свою и робость.
Кто пришёл нас угробить? Пробуй, ближе тащи утробу,
Заноси и в котлы вываливай требуху эшелонами,
Ох и знатное будет варево!
А земля-то не за шеломенем.
А землица-то, она – вот она, от Владимира до Владимира,
И никакому животному не переврать её имени,
Здесь гоняли мы взапуски от Москвы и до Киева,
Но всегда были люди русские, а вы, твари, кто такие?
Вас окраинное поветрие гоняет гнильём по проруби,
Мы вам сколько раз поверили, столько раз и испили скорби!
Не отмолить, не сквитаться за всё, в чём пред нами повинны –
Полурусская полунация, что вы без второй половины?!
Твердь небесная над полуостровом звенела надтреснуто.
Вы в ответ завывали вепрями, мы вразрез отвечали песнями,
Не пустой породы ради – а жирного у́гля для
Сарафанное радио против шерсти гладило, выталкивало в поля.
Ну а там, как водится, кровь – бензин, не водица,
И движок с полпинка заводится, стоит ей раз пролиться,
А когда ударят осколки рикошетом в небесный сплав,
Каждый солдатик стойкий – прав, прав, прав!
Наши души гудели в такт,
Осыпался сомнений тальк.
Крови предков далёкий зов
Прорывался под бой часов.
В резонанс звеня, в унисон
Русский вальс летел, невесом,
И крошил позиции наш
Ополченческий русский марш.
***
Это люди великих судеб и страшных порой финалов.
Им подобных и так-то мало будет, а после – как не бывало,
Пропадут из виду, будто кто штекер выдернул,
Глядь, а вместо – одобренные в верхах лидеры.
Кто-то звенеть устал и двинул выше, латать облаками крышу,
Кто-то металл весь выжег и больше на связь не вышел.
А кого-то взял серафим в печали – на выход, дружок, с вещами,
Небеса такое своим и то не всегда прощают.
В высших сферах гвоздей теперь дефицит, дешёвые держат плохо.
И Мотор заглох, и Гиви спит, Батя – был и не вывез Воха.
Идёт охота, горят флажки, как всегда – за них не положено,
А за флажками – Одесса, и Киев, и воинство, сквозняком отмороженное.
Кто бы там ни вывалил в небе на бедные наши головы
Смесь допотопной гремучей меди и солдатского упрямого олова,
Знал же сразу, зараза, что стража не будет праздной,
Разве когда страшились небесные рати работы грязной?
Дзын-н-нь – выбивает взрывом из ряда вон.
Дон-н-н – крест к плечу назначенный, родовой,
Ден-н-нь – поднимайся, гляди на них гордо воин,
Иисусова ордена удостоен.
***
Это люди иной эпохи, другого времени.
Пока мы ремнями к палкам мотаем кремни,
С воплями щетину седую рвём на груди,
Они говорят нам:
"С дивана встань и иди!"
Тяжело даются шаги непривычным конечностям.
Под тройной загиб из мнимости к человечности,
Уходящим в спины глядя, мы ход набираем сзади,
А они уже на кассе и полную цену платят.
Умирают
за наше
второе
рождение,
Возвращая приматам
прямохождение...
Текст закончен,
но нет балладе конца,
Пока гвозди кидает
рука
Творца.
