«Красота спасёт мир» — фраза из романа Ф. М. Достоевского «Идиот», которую в третьей части пятой главы произносит 18-летний юноша Ипполит Терентьев, ссылаясь на переданные ему Николаем Иволгиным слова князя Мышкина.
Нам всем хорошо знакома эта фраза. Но вот только так ли это? Что мы вообще подразумеваем, когда произносим эту простую-непростую истину. И истинна ли её суть?
Сколько сегодня тратится денег на внешность, на исправление физических недостатков, на одежду, аксессуары и прочее? Страшно даже представить! На эти средства можно было бы построить целые города, школы, больницы, накормить голодных и приютить бездомных.
Если бы люди также заботились о своих душах как о своей внешности, то мир бы был совершенно другим. При этом исправление внутренних недостатков не стоит по сути ничего. Для этого деньги не нужны вовсе, только желание. Желание нравится другим не удачной пластикой лица и прочих частей фасада, а нравственностью и помыслами. Но подавляющее большинство из нас плевать хотело на то, каков наш внутренний мир, нам важнее всего то, как мы выглядим.
В наше время внешность определяет практически все наши действия и вне всякого сомнения ценится выше внутренних качеств. Таким образом мы живём в мире иллюзий, постоянно обманываясь и обманывая других, следуя гротескной извращённой логике, что форма важнее содержания, скорлупа - яйца и кожура - яблока. И ради этих внешних эффектов мы готовы на всё, что потребуется, мы тратим годы нашей жизни, стараясь хоть как-то соответствовать тому уровню внешней "привлекательности", который установлен этим больным обществом, а значит и нами самими. Сущая майа, да и только.
И это безумие распространяется не только на наши собственные тела и одежду для них, но также и на предметы, которыми мы себя окружаем. Чисто функционально присесть можно, что называется и на камень, но порой обыкновенный стул может быть эквивалентен твоей годовой зарплате, настольная лампа стоить как хороший автомобиль, а часы на руке как целый дом со всеми удобствами.
В ноябре 2012 года на аукционе Christie's в Женеве были проданы наручные часы за 3 992 858 долларов. Это самые дорогие в мире часы без сложных функций. Без сложных функций, Карл!
Одна женская сумочка могла бы спасти сотни жизней, а не только накормить тысячи голодных. Сумки Hermes, а именно сумки Birkin, известны как самые дорогие сумки в мире. Цены варьируются от нескольких тысяч до полумиллиона за одну. До полумиллиона за одну, Карл!
Носки от Gucci могут стоить от 500 до тысячи долларов, в зависимости от особенностей модели. Носки, Карл!
Какие-то весьма сомнительные по красоте побрякушки, к примеру столь популярные золотые цепи современных рэперов до 500 тысяч долларов за штуку или шляпка, раз в год надетая на скачки (одна из таких продана на аукционе почти за 3 миллиона фунтов) могли бы вылечить тысячи больных детей или позаботиться о стариках, работавших всю жизнь и живущих практически в нищете.
Я уже не говорю об искусстве. Здесь поистине нет пределов. Взять хотя бы абстрактный экспрессионизм и таких художников, как де Кунинг и Джексон Поллок, чья без всякого преувеличения "мазня" стоит на аукционах до 300 миллионов за "произведение". Погуглите, если интересно.
Потоки денег в этом перевёрнутом мире сравнимы лишь с лавинами или цунами, которые смывают в канализацию целые народы, "недостойные" того общества, которое мы построили и которое продолжаем лелеять с таким усердием. Сказать, что это жестоко и несправедливо - ничего не сказать. По-моему это просто отвратительно и бездумно и должно когда-то закончится. Иначе мы обречены на исчезновение как цивилизация тупоголовых пижонов, которые не перестают заниматься украшательством до самой смерти, не понимая, что в этой погоне за пёстрой мертвой материей мы приговариваем к медленной и мучительной смерти все по-настоящему живое вокруг.
Но вернёмся к оригиналу - "Идиоту" Достоевского. Произнося этот нарратив, который стал с тех пор практически секретной формулой спасения мира, ради которой не жалко никаких средств, Достоевский не рассуждает про красоту в этом контексте и только однажды уточняет про Настасью Филипповну, добра ли она: «Ах, кабы добра! Все было бы спасено!».
В контексте «Идиота» принято говорить в первую очередь о силе внутренней красоты — именно так толковать эту фразу предлагал сам писатель. Во время работы над романом он писал поэту и цензору Аполлону Майкову, что поставил себе целью создать идеальный образ «вполне прекрасного человека», имея в виду князя Мышкина. При этом в черновиках романа есть следующая запись: «Мир красотой спасется. Два образчика красоты», — после чего автор рассуждает о красоте Настасьи Филипповны. Для Достоевского поэтому важно было оценить спасительную силу как внутренней, духовной красоты человека, так и его внешности. Но в сюжете «Идиота» заложен и ответ на этот нарратив, и он отрицательный: красота Настасьи Филипповны, как и чистота князя Мышкина, не делает жизнь других персонажей лучше и не предотвращает трагедию. Достоевский провозглашает Красоту как норму и как здоровье, как „спасающую“ силу, как идеал. Но только „здоровый человек есть наиболее земной человек, а стало быть, должен жить одною здешнею жизнью, для полноты и для порядка. Ну а чуть заболел, чуть нарушился нормальный земной порядок в организме, тотчас и начинает сказываться возможность другого мира, и чем больше болен, тем и соприкосновений с другим миром больше, так что когда умрет совсем человек, то прямо и перейдет в другой мир.
Вот о какой красоте говорил мастер и о какой нам всем стоило бы позаботиться. И если бы это стало нормой жизни, возможно стало бы и спасением.
