Сегодня прибудет мой странствующий пилигрим,
Расправивший руки, обнять горизонт родной.
Туда, где качаются синие лодки вдали,
Туда, где целуется пирс с изумрудной волной .
О Море, я дни наших встреч сохраняла года,
Мне в память врезались моменты невиданной грации.
Но ты ещё любишь меня, молодая волна,
И память заставила тело твое волноваться.
Я вижу, как небо склубилось кусочками гроз,
Как стало серее и твёрже зака'ленной стали,
И как, развернувшийся вширь, малахитовый холст
Попросит грозу, чтобы капли на нем рисовали.
И вдруг засвистят с неба сгустки свинцовых дробей,
Проделают дыры в кипящем морском покрывале.
Но Море хватает их пастью бурлящей своей,
И тянет магнитом в пучину незыблемой дали.
Мне ветер растреплет шелка сине-черной копны,
От запаха соли по кругу пойдёт голова,
Я брошусь стремглав в закипевшее жерло волны,
Дрожащей рукой рассекая девятый вал.
Пусть Море меня поглощает в свое нутро,
Прилипнет холодное дно к непослушным ногам,
И чернь глубины, материнских уютней утроб,
Пусть сплюнет бунтарку на ржавых песков берега.
...Но скоро закончится шторм, будет тишь, будет гладь,
И пена прибьется, сбежавшим с плиты, молоком.
На побережье ноги мне будут ласкать,
Мягкие волны зелёным своим языком.
Вспенится берег, и лёгкая белая вязь
Станет расти, по песчинкам скользя аксамитом,
Чтобы сойтись воедино. И я, затаясь,
Буду смотреть как из пены взойдет Афродита.
А на закате рукой приласкаю мятежную гладь,
Волны прильнут к моей коже спиной лабрадора.
Милое Море, мне снова пора уезжать,
Но я обещаю, что мы ещё встретимся снова!
