Глава VI Звезда
Чередом, города; торгов, площадей панорамы,
Тянут к небу кресты в них златоглавые храмы.
Говор иной, но понятный, девицы в платьях иных,
Ткани в узорах цветастых, Иван и не видел таких.
Суженой лик, что неведом, ищет пытливо взор,
Грусть-тоска, неизвестность украдкой берут на измор.
Язвочки боли сердечной алеют подобно рябине
— По матери, по отцу, и по погибшей дружине.
Скачет один по чужбине, край родной всё далече,
Некому ободрить, тает надежда на встречу.
Мир оказался огромен, как лучики солнца — пути,
Любовь, как иголочку в стоге, попробуй в мире найти.
Думы хмурные шальные курятся сизым дымком,
Днём хорохорится Ваня, ночью вздыхает тайком.
***
Въезжает царевич под вечер в град, именуем Кучков,
В стойло коня поставив, идёт вдоль торговых рядов,
Людно на площади, шумно, торговки зазывно кричат,
Водою в разнос промышляет ватага проворных ребят.
Вдруг кто-то сзади легонько тянет его за рукав,
Иван обернулся — нищий; не стар, и не моложав.
Порты перелатаны, босый, волосы пухом, худой,
Цепь на груди обнажённой звякает под бородой.
— Дяденька, Христа ради, Васе копеечку дай. —
Иван отмахнулся устало. — Нету копейки, ступай. —
Нищий заплакал горько, в голос запричитал,
Тут же народец местный кругом понабежал.
Втолковывают Ивану. — Видно, что здесь первый раз.
Васю обидеть не надо, Вася блаженный у нас.
Не обеднеете, путник; дайте хоть сколько ему,
А он вам шепнёт словечко; как скажет, так быть по сему. —
Денежку взяв, блаженный воробушком защебетал,
Юркнув из круга людского, на ножке одной заскакал.
Иван — за ним; догоняет. — Вася, погодь же скакать,
Ты подскажи, Христа ради, где мне невесту искать? —
Вася сморкнулся в рукавчик, пукнул, поднял глаза.
— Вон же твоя голубка. — Пальчиком тык в небеса.
— Звёздочка у горизонта, к ней тебе надо идти,
Цель на неё, добрый дядя, и не собьёшься с пути.
— Идти за звездой? к горизонту? Какой от этого прок?
На звёздах не женятся, Вася. Какой же ты дурачок! —
Блаженный заплакал было, следом пустился в пляс,
— О, сколько! — машет ладошкой. — Будет детишек у вас!
***
Ночью Иван извертелся: «Верить-не верить словам?»
Только пред самым рассветом уснул с грехом пополам.
Восток розовеет румянцем — снится царевичу сон,
Будто бы скачет на Леле по звёздному небу он.
Звёзды всё ближе, крупнее; слышатся свыше напевы,
Охнул вдруг: «Вот это да! Это не звёзды, а девы!»
Мерцают на бархате чёрном алмазные сарафаны,
Плавно, с напевами в такт, кружатся гибкие станы.
Мимо него, стремглав, проносится дев вереница,
Платочками из серебра закрыты девичьи лица.
Рассвет набирает силу, синеет небо; светает,
Блёкнут алмазные дивы, тают и пропадают.
У рдеющего горизонта вскоре осталась одна.
Летит к ней Иван на крыльях дивного яркого сна.
Качается, как на качелях, дева на лунном серпе,
Платочек с лица смахнула, пальчиком манит к себе.
Лик, красы несравненной, колеблется при свечах,
Задорные искорки блещут в огромных карих очах,
Он совсем рядом — она, встав на луну, замирает,
Ему озорно подмигнув, в небесную заводь ныряет.
Стремительно падает дева — царевич в холодном поту,
Коня разогнавши стрелою, ловит её на лету,
Обнял, к груди прижал, глаз приоткрыл — подушка.
— Вставай, касатик, пора. — Трясёт за плечо старушка.
***
«Сон в руку! Васины бредни, похоже, не ерунда.
Живёт на востоке где-то судьба моя и звезда».
