Летом под Брестом было, наверно, жарко.
Немец стоял и пот утирал со лба.
Видимо, он забыл о законах жанра,
И не просёк, что дело его - труба.
В роли трубы на сытых арийцев морды,
Мысленно формулируя приговор,
В грязном рванье, от голода полумёртвый,
Из-под развалин молча смотрел майор.
Он на сценарий клал вот такой с прибором.
Он уже сдох. И был похоронен. Здесь.
И перед ним не тучный баварский боров -
В рост и с ухмылкой полный стоял пиздец.
Там, по пути к Москве, поднимали руки,
Делали ноги, видя, что шансов - ноль,
Люди, как мы. Не скот. Не враги. Не суки.
Просто - другие. Он тоже мог бы, но,
Может быть, просто плохо считал начальник,
И вероятность в школе не изучал?..
Выжившие головами потом качали,
Вновь говоря не верящим им врачам,
Как эти кости в тёртом футляре кожи
С грохотом встали, вмиг превратившись в смерть.
Ждал ли он, что Господь и госдеп поможет?
Даже не знаю, хотел бы я так уметь
Жить до последнего, телом - уже в могиле.
Впрочем, что я... Сменилась давно страна.
Значит, вчера, на выборы не ходили.
Стало быть, не зависело ни хрена?
Типа - без шансов, всё наперёд известно,
Кремль давно надёжно захвачен злом.
Вам, говорите, выпишут штраф из мести,
Даже осудят, если не повезло?
Куплено всё, подделано, подконтрольно,
Божьей росой для власти плевки в глаза?
Значится, не играть отведённой роли,
Смело вконтакте постя, что ты - не "за"?
Да, понимаю. Мочен в сортире порох.
Жопы прилипли, с кресел уже не встать.
В воздухе тает тощая тень майора,
В спины не глядя тем, кто горазд считать.
