Не жалею, не зову, не плачу –
Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.
У меня осталась бочка чачи
И ещё мешок хороших дынь.
Опустошённый, утомлённый
Я выйду погулять с котом:
У лукоморья дуб зелёный,
Златая цепь на дубе том.
Нет, я не Байрон, я другой,
Я просто чувствую иначе:
Ступаю твердою ногой
На горло песне и удаче.
Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом.
И грозный рок мой многоокий
Мне пишет песенки в альбом:
«Я вас любил; любовь, быть может…»
О, беспардонный оглоед!
Я от тебя не прятал вожжи
И вина сладостных побед.
Но ты, мой враг и недруг кровный,
Приносишь слишком много бед.
Пустое сердце бьётся ровно,
В руке не дрогнет пистолет.
Восстал всевышний Бог да судит
Земных богов во сонме их.
Но в гробовом молчаньи люди
Соображают на троих.
«Поэтом можешь ты не быть,
А гражданином быть обязан».
Промахивался меч судьбы
Уж по двенадцатому разу.
И Бог вкруг площади кружил
И людям предлагал поруку,
И кто-то камень положил
В его протянутую руку.
Тяжёлый стон, как дробь в стволе,
Как в сердце стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
«Быть иль не быть?» - вот в чём вопрос,
И никого не будет в доме.
И только я лохмат, раскос
Раз в месяц пребываю в коме.
Седьмую ночь я слышу плачи,
Над нашей родиною дым.
Удачи выдали на сдачу,
И я не буду молодым.
