Мне страшно хочется ругаться матом,
Громить витрины с кем то на двоих.
Я так устал быть мягким и зажатым,
Рабом своих стихов и сладких рифм.
Мне хочется с разгону к Черту в пекло,
Под куполом небесной высоты,
Мне хочется стать птицей чтобы блекло,
То небо, под которым ходим мы.
И выйти на проспект, как Маяковский
Взмахнуть рукой, глотая никотин.
Читать вам всем заметки и наброски,
Или достать вам что то из штанин.
Мне как Есенин хочется смеяться,
Пропив все деньги, быть честнее всех.
Вскричать, - "А ну ! Танцуйте тунеядцы!",
С наганом руку поднимая вверх.
Палить под ноги серости прохожих.
Как Сальвадор, в бреду, сойти с ума.
Мне страшно хочется давать по рожам,
Засаленным от хамства и вина.
А ну, Булгаков, принесите дозу,
Сейчас уже поможет лишь морфин.
Я так устал быть искренне похожим,
Так, словно репродукция картин.
Зальемся вместе сладкой пеленою,
Бери своих друзей. Хватай ружьё.
Как Бродский резать первою строкою,
И тут же добивать после неё.
Недаром здесь рождаются поэты.
Руби ты словом, или топором,
Всегда будет с небес смеяться Летов,
критиковавший яро сей дурдом.
Но я не ставлю в ряд другие лица.
Их много было, в стае славных псов.
Мне страшно хочется освободиться,
От лжи, загонов, клеток и оков.
