проводами натянуты нервы бессмертных хрущевок,
их тугие улыбки редеют от выбитых окон.
постмодерн обретает лицо в постсоветских трущобах,
там, где дети клепают детей из деталей и блоков.
там, где взрослые пишут стихи на обрывках обоев,
собирая из Блоков наивный портрет незнакомки,
чтобы было приятно ему, а противно - обоим,
а наутро с последней затяжкой свисают с балконов.
поседевший проспект представал коридором больницы,
где за каждой стеной непременно живут пациенты.
у кого-то в глазах регулярно рябит и двоится,
кто-то в муках ногтями до крови скребёт по цементу.
меж панельных палат по пустынной больничной аллее
неуклюже несётся заплаканный мальчик-надежда.
от него, торопясь, убегает ушастый троллейбус
нездоровый, болезненно белый и будто бы снежный.
он того и гляди в загустевшем тумане растает,
по-чеширски слегка улыбнувшись огнём габаритов.
а семью-то не свяжешь тоннелями или мостами,
сколько б мама ночами обратного не говорила.
напоследок рука из окна неуместно помашет.
впереди пустота, но не думай, мальчишка, об этом!
коль догонишь отца, то пойдёшь непременно в папашу,
а иначе, споткнувшись, покатишься прямо в поэты.
