Абсолютно разные вещи –
Исступление, коим питают вечность,
И то, другое чувство, когда с утра
Ты мучительно вспоминаешь, кому и что задолжал.
Вырываешь себя из сна, поднимаешь тело свое, дрожа,
С одра.
И разнятся расположения звезд –
Небрежно свитых ангельских гнезд –
В твоей и моей голове, каруселинка.
В моем-то черепе сорок четыре насельника
Всякий день, всякий час мне насилуют мозг.
И вот представь, каково
В таком-то бедламе еще творить волшебство,
Чтобы, господь упаси, не лишиться сноровки,
Летать без страховки,
Мечтать без издевки,
Сметая барьер между "нет" и "есть".
Поверить до завтрака в шесть
Невероятностей – это же, детка, почти рутина,
А не игра; в полумраке тира дрессура фанерных тигров,
Чтоб по команде они оживали и – алле, ап! – исчезали
В темном провале
Где-то меж детством и пустотой.
Не пишу тебе по причине очень простой.
Я снова веду войну.
Ты хотела бы знать, как долго я протяну.
Долго-долго, сияныш. Пока мне хватает слов.
И пока не устану производить тепло.
Абсолютно разные вещи...
Ты становишься проще, а я – только громче и резче.
Ты год от года мудрей,
Я люблю тишину твою даже сильней, чем твой смех
И тебе одной отдаю всех-всех
Своих
Стеклянных
Зверей.
