Дорога, мощёная крупным базальтом,
В ночи чуть заметен большой Пантеон,
Триера у берега плещет бизаньтом,
На пирсе носильщик и центурион.
Цвет римского войска садится в галеры,
В последней войне сломлен враг-Карфаген,
«Мы город разрушим,- разрушим их стены,
А тех, кто останется, — в рабство и плен.
Мы высадим войско в пустыне Алжира,
Дадим гладиаторов в свой Колизей,
Мы только одни властелинами Мира,
Останемся в мире господства людей.
Пусть в нашем сенате шумят демократы,
Со старшим Катоном народу сытней,
Подвластны диктатору наши солдаты,» -
Так думали слуги, слезая с коней.
У стен римский лагерь, в когортах пехота,
Осадные башни над городом в ряд,
Щелчковый удар, жар горшка камнемёта,
В пожаре остатки построек дымят.
Тяжёлые камни ворота срывают,
Тараном с востока пробита дыра,
И боги уже Карфаген покидают,
Рим в штурме последнем уснул до утра.
Как кровные братья прощаются пуны,
Рыданье и плач душат ночь напролёт,
Грабёж осаждённых на тризне безумной,
Протектору консул на откуп даёт.
Под город подвозят мечи со щитами,
Сегодня в почёте не Бахус, а Марс,
Встают легионы под гордое знамя,
Впадая в глубокий волнующий транс.
С рассветом к пролому ползёт черепаха,
Пролом защищает лишь горстка людей,
Сковал Карфаген дух смертельного страха,
Захватчики рвутся на стены быстрей.
Стихийно и вяло врага отражают,
Оставили стены, страшатся войны,
В панической бойне их всех вырезают, -
Младенцев и женщин совсем без вины.
Пируют в походном шатре Сципиона,
Из Рима приказ, никого не щадить,
И город окутанный возгласом стона,
До мелкой монеты в конец разорить.
И вечность коснулась руин Карфагена,
Так вспомни, как предан тобой Ганнибал!
Как против него низко пала измена,
С ним был ты охотник, без — жертвою стал.
