Подкопы взорваны — и башни вековые
С их дерзкою луной погибель облегла;
Пресекла в ужасе удары боевые
Осенней ночи мгла.
И в поле тишина меж русскими полками;
У ружей сомкнутых дымилися костры,
Во тме бросая блеск багровыми струями
На белые шатры.
В раздумье я смотрел на пламень красноватый;
Мне раненых вдали был слышен тяжкий стон;
Но, битвой утомясь, под буркою косматой
Уснул — и вижу сон.
Мне снилось, что, простясь с военного тревогой,
От тех кровавых мест, где буйство протекло,
Поспешно я иду знакомою дорогой
В родимое село.
Мне церковь сельская видна с горы высокой
И Клязьмы светлый ток в тени ракит густых;
И слышу песнь жнецов, и в стаде лай далекой
Собак сторожевых.
Я к хижине сходил холмов с крутого ската,
Разлуки тайный страх надеждой веселя, —
И дряхлый мой отец, тотчас узнав солдата,
Вскочил без костыля.
В слезах моя жена мне кинулась на шею.
Мила, как в день венца, и сердцу и очам;
Малютки резвые бегут ко мне за нею;
Сосед пришел к друзьям.
«Клянусь, — я говорил, склонен на то родными, —
Теперь я к вам пришел на долгое житье!»
И дети обвили цветками полевыми
И штык мой и ружье.
Я милых обнимал… но пушка вестовая
Сон тихий прервала, и — в сечу мне лететь!
И к Варне понеслась дружина удалая…
Иль там мне умереть?
1828
