Я лес из мыслей прорубил, -
Он кроной всё ж на мне навис.
Не знаю город, что любим,
Одна осталась ненависть.
Уставший, трезвый юноша
В тебе и клад, и гроб постиг.
Я шел по лезвию ножа,
Стоял у края пропасти.
И Ломоносовский приют,
И сад, и лес, и улиц грязь.
И в свой колодец не плюют,
Но память всё не улеглась.
Дома ликуют бликами -
Плывет небес хрусталь.
Глаза слепые - выколи,
Раз щуриться устал.
Руками жми, желейными,
Чтоб глаз твоих рубин
Взорвался. Не жалей ни миг -
Закат идет, трубит!
Луна выходит. Ночи сласть.
Но мысли горче горечи,
Им не отведено числа...
- Постой. Остынь. Не горячись.
Давай с начала все начнем!?
Повесить на крючок - нельзя!..
- Июль. И я в тебе, ночном,
Воронеж, будто чокнулся.
И перекресток позвонков,
И кость стопы людской тропы.
Ну что, проклятый, познакомь,
Чтоб я не зря в тебе пробыл.
Витрин горящие глаза,
И ночь желает смерти вся.
«Привет» - я городу сказал,
А он в суставах вертится.
Шаги стихами выстелил.
Дома к небе’сам высились.
И слышал часто выстрелы
Одной твоей дивизии.
В века я нитью строк продет.
Один среди живых я жив.
И я кричу ему - «Привет! », -
Ну что тебе еще? Скажи!
Луна двухсотый скоро сон
Воздаст миллиону горожан.
Я знаю - это хорошо,
Что я не стал им подражать.
Морфей пришел, задул в манок -
Я бодр от пят, до потолка.
Я верю - так задумано,
Чтоб я не смог им потакать!
Чтоб ночь на пики тем надеть -
Слова готовлю в прок я. Ты
Шепнешь - «привет», - я, в темноте, -
«Ну, здравствуй, город проклятый.».
