Я хочу о тебе писать, но не знаю, как.
Я иду по аллеям, мёрзну – такой пустяк
для того, кто влюбился в море. Сочится мрак.
У меня по карманам пусто – один пятак,
я его на удачу кину – давай, лови.
Это значит, что я вернусь.
Мне не надо твоей любви,
не нужна мне морская ненависть или грусть.
Можешь дальше хватать за пятки, волной топить,
можешь выплюнуть, иссушить, наконец добить.
Как Глейпнир, нас связала вместе тугая нить.
Я б тебя рисовал, пропел, заключил в финифть,
только нет у меня ни красок, ни слов; эмаль
уж подавно в зубах одних.
Пред тобой бесконечно мал,
и твой вид многоволный – будто удар под дых.
А смотреть тебя можно мельком и по чуть-чуть,
ибо родствен синдром Стендаля параличу,
ибо дай мне еще секунду – и я взлечу.
Утешающе ветер хлопает по плечу:
без морей ведь живут – и ты бы, конечно, жил.
...Только кто мы, скажи, без моря?
Только я о тебе уж лучшую песнь сложил.
О тебе я построил город.
Там есть порт, и маяк, и веер пустых аллей,
от фонарных огней там вечер желтей, алей,
там у пристани вьются пятнышки кораблей.
Я кидаю им вслед последние пять рублей:
может, так мне дойдет хоть отблеск твоих удач.
И на что бы я их менял?..
И кому это было б нужно?
Вот ответ на простейшую из задач:
этот город внутри меня,
этот город – он часть меня,
а вот море, увы, снаружи.
