Юлил юлою лайковый июль,
И взор, и слух вращеньем нег лаская,
Жара не знала, что такое нуль,
Как фальши нот не ведал зал в Ла Скала.
Сочился соком о высоком звук
Из уст уставших, сдавших, но речистых,
А мешанина в той машине мук
И наслаждений плавилась нечисто.
Причал ребёнка звонко во дворе
Блицкригом с криком ставил всех на место.
Кричал старик придворной детворе,
И дворник подметал притворно честно.
И в срок созрев, с душой, кой невдомёк,
Как всё кругом несёт в себе слезливость,
Приемлю этот странненький денёк
И мир, где странник ждёт зря справедливость.
Но мусор явный сдвинув в уголок,
Войду сам в образ сказочной кукушки.
…Не факт, что Станиславский так бы смог
У лета на июлистой макушке.
