он забыл на балконе цветы — грязно-желтый букет штучных лилий.
я стыдилась своей наготы, а его мои страхи так злили… говорил: это дурость и фарс, я его специально динамлю. убеждал: я дурнушка в анфас, да и в профиль ни капли не нравлюсь, но он добрый и любит за так. я должна быть ему благодарна.
он сжимал мои косы в кулак и шептал: «ты смотрела на парня в магазине, я видел вчера. переспать с ним мечтала, шалава? я тебе ведь желаю добра и мозги твои быстренько вправлю!»
я сжималась в нелепый комок и скулила,
скулила,
скулила…
он вначале, знай, не был жесток, и ни разу не брал меня силой. он любил меня, ох как любил! называл своей песней и музой. не осталось ни веры, ни сил, к тридцати я вдруг стала обузой, истеричкой, неверной женой, бесполезной и жалкой толстухой. без него быть мне вечно одной, кто захочет мараться о шлюху?
говорил, говорил… каждый час, пока ложь мне не стала молитвой. сухоцвет. перегнивший каркас. проигравшая битву за битвой. слабый пол и сухая дыра.
я никто. я никто… даже меньше.
я забыла, что он — главный враг, ненавидела всех вокруг женщин. оболочка. пятно. скорлупа. я терпела свой ад без вопросов. говорила всегда невпопад и боялась, что он меня бросит.
о прекрасная, сладкая жизнь!..
он ударил меня — заслужила. он сказал: разведайся, ложись, и внутри во мне что-то завыло. дикий холод, разгневанный зверь, нечто темное, воин в доспехах. я ему показала на дверь, он меня перебил звонким смехом, а затем — за ударом удар.
ты же знаешь, что бьёт — значит любит? я молилась: когда же, когда на мой крик прибегут сюда люди? но никто не пришел, только боль, ощущение грязи и страха. он сказал: «извини, я был зол, но тебя так приятнее трахать, и тебе, я уверен, зашло — вон как громко и долго кричала».
я — лишь тело. кровавая плоть.
призрак.
зомби.
мертвец.
одичалый.
человек — только так, на словах, и людские мне чужды законы.
я мертва.
я мертва.
я мертва.
мотылек в ярком свете сожже́нный.
засыпает. к нему подхожу. он не монстр, обычный мужчина. только сердце заходится — жуть. мне так страшно. считаю морщины на когда-то любимом лице. нож сжимаю в дрожащих ладонях. у меня наконец-то есть цель. я все та же дурнушка, тихоня, только кровь впредь на мне — не моя. он молчит. он холодный. покорный.
идеальная, к черту, семья.
убираю со лба волос черный и ложусь рядом с ним, на кровать. засыпаю — впервые спокойно. я убийца… плевать мне, плевать! мне важнее, что он — лишь покойник.
нас находят не сразу. два дня я лежу без движения, тихо. я — скорлупка. пустая броня. гнилой корень. глупышка. трусиха. он — зловоние, черви, труха. здесь — победа моя над кошмаром.
меня кто-то ведёт впопыхах, я страшу́сь, что он тоже ударит…
я боюсь темноко́сых мужчин, громких звуков и резких движений. часто плачу без внешних причин, избегаю людей, отношений. мне внушают другие: живи! обещают, что время залечит.
я в даркнете ищу дробовик, покупаю — становится легче. возвращаюсь в квартиру — пять лет, заросли́ паутиной обои.
его нет. он по горло в земле.
воздух пахнет блаженным покоем. на балконе желтеют цветы: он забыл их забрать на могилу. грязно-жёлтые, словно мой стыд, что я раньше его не убила.
02.09.21
