С укором блестят фигуры лощёной меди,
Вечерние платья не помнят горячих плеч.
Любовь умирает гвоздикой в дрянном букете,
Сырым фитилем, который никак не разжечь.
Объятья колючим шарфом измучили тело,
Ножницы фраз скользят по уставшей коже.
Гуашь поцелуев смазалась и затвердела,
Бабочки тянут живот каменистой ношей.
Рассыпалась нежность листьями долгой осени,
Гранатовым соком брызжут лучи заката.
За окнами плети рвутся свинцовыми гроздьями
Перезревших надежд, взращенных мною когда-то.
А в душе отмирают последние бледные розы,
Сухие шипы превращаются в острые жала.
Стихи похоронены между надгробий прозы.
Но печальней всего, что я и не возражала.
