Моя прабабка на сносях, толкала тачку чёрную,
Углём измазана была, да факелом копчёная.
Работе не было конца, ни отдыха, ни продыха,
Без сил лежала на камнях, стонала как убогая.
Она носила два дитя, под сердцем и на разуме,
Своей тачанкой колеся, и мысли шли к ней разные…
«К чему плодить на радость им, - убивцам, кровопивецам?»
«Чтобы вот так же умирал от пыли, от бессилицы?»
Моей прабабке на сносях, тайком вручили книжицу.
Читала долго, - по складам, хлебая жизнь как жижицу.
Она наелась с детских лет, по горло, с девок сытая...
Работой дюжину часов, она, - не родовитая.
Моя прабабка на сносях, скромнуха — свет не видывал,
Как будто бес в неё вошёл, как будто подменил её.
На демонстрации она, вперёд других прорвавшихся,
Кричала про «долой царя», грозила всем зажравшимся.
Не за себя под пули шла, под шашки казаковые
За жизнь иную для детей, за честную, за новую!
Моя прабабка мне на днях, поведала про юность.
Шептала тихо как молитву, «презреть любую трудность»!
