Посмотри на меня, Отец, как ты смотришь вдаль,
Когда хочешь увидеть чудо. Я здесь. И – да,
Да, хрупка, да, не вечна, неловкая в темноте…
Тело Масленицы, а в соломе – живое сердце.
Посмотри на меня, Отец, я же вся горю.
Я люблю этот мир. Я так сильно его люблю.
Если эта любовь взаимна, тогда ответь,
Почему недостаточно для нее раздеться?
Или хотя бы не надевать белья?
Почему чтобы быть любимым, таким, как я
Нужно снять одежду, снять серьги, а после – кожу,
А за кожей снять мясо и жилы, оставшись - в одной душе?
У горящего кровь, говорят, не алая.
Да я – феникс, папа, но феникс – лишь птица малая.
Ее пепел – обычный пепел и он сам ничего не может,
Даже пусть и летит в стремительном вираже.
Он не может, а я могу. Я могу быть не просто сильной…
Где у смертного парус, отец, у меня там – крылья.
Потуши меня. Пусть огонь обратится пеной
И из перьев моих в небо вылетят мыльные пузыри.
Пусть их ловят над морем твои рыбаки и дети
И смеются, смеются, как будто на целом свете
Не осталось того, кто попал бы в наш мир по обмену
И кому не хватило в итоге его любви.
