То потянет тревога меня в кругосветный круиз,
Что б волна умирала, лизнув корабельное дно,
То толкает смотреть с подоконника пристально вниз,
И, как будто случайно, в раскрытое выпасть окно.
Там пропах одиночеством воздух в безлунной ночи,
Где томится, как прежде один, повсеместный изгой,
И отчетливо, ближе к утру, слышно, как он стучит,
Всё пытаясь сломать изнутри прутья клетки грудной.
Мне не страшно, я знаю предателей в лица и масть,
Их в попытке назвать имена, искривляется рот,
Они верят, что больше отдали, чем нужно давать,
Презирая закат и пытаясь продлить свой восход.
Но невечно ничто. Даже камень стирается в пыль,
Стала хламом чердачным, я даже не ценная вещь.
Истончаются грани, роднящие небыль и быль,
И всё меньше внутри теплоты, что пыталась сберечь.
