Я леплю новый лик из глины,
Создаю идеальный тип,
Язык делаю острым, длинным -
Будет легче идти в пути.
Кровь пускаю сиропом жидким
В сетку вен, капилляров, жил,
Чтоб мой сын собирал пожитки,
На планете дышал и жил.
Чтобы рос, ел тарелки супа,
Читал книги про рыб, про щук
И грешил безрассудно, тупо.
Я грехи всё равно прощу.
Чтобы днями чинил розетки,
А потом их бил допоздна,
Чтоб дразнил всех соседей едко,
Но ошибки свои познал.
Чтобы жизнь свою тратил мудро,
Красоту зрел в любом шипе,
Только лик прячет в белой пудре,
Начинает на всех шипеть.
Он не любит ни суп, ни сласти,
В плену держит его постель
И стирает всю жизнь, как ластик.
Нет ни мыслей, ни новостей.
Нет банального даже трёпа,
Лежит, словно в воде оса,
На вид болен, труслив, потрёпан,
Свою жизнь разрушает сам,
Словно лёд тонкий долбит ломом,
И в душе рвётся длинный шов,
Мой ребёнок на части сломан,
Значит, что-то не хорошо.
Значит, лишних страданий сотка,
Значит, где-то сглупил я, ох...
Его душу из грусти соткал.
Вот такой я нелепый бог.
Мой ребёнок судьбой расстрелян,
Он не выдержал и ушёл
Весной серой в сыром апреле,
Оттого, что он был с душой.
