кузнец, известный мастерством, сказал мне странную вещь,
когда меня к нему судьбой принесло:
"мои мечи, дружок, спасут любого, верь ли, не верь:
и тех, кто только-только встал на крыло,
и тех, кому по стажу лет изменит сила уже,
и тех, кто слаб, и тех, кто слишком силён,
но не подумай, что добро напишет этот сюжет,
проклятьем, вышло, я всю жизнь наделён.
кто бой за боем пронесёт победы знамя в руках,
но усомнится хоть на грамм, хоть на миг —
тому дорога в самый ад пряма, быстра, коротка,
и встретит дьявол сам его за дверьми.
мои мечи сломать нельзя, не выйдет их отобрать,
их не берёт ни ржа, ни время, ни снег,
лишь страх, коварный, бесконтрольный поражения брат,
разрушит всё, чего достигнешь в войне."
я честно выслушал, в лице не изменившись ничуть:
что может статься, если всё решено?
тому, чей это будет меч, любой огонь по плечу,
ему не в первый раз сражаться с войной.
и я вернулся, бросил свёрток — он сверкнул в темноте.
в груди как будто разливался свинец.
мой друг, не ведающий страха, посмеялся над тем,
что передал ему искусный кузнец.
"сомнений нет," сказал мой друг, "я верю за пятерых,
я сын страны своей, и в этом секрет —
когда ты помнишь, на кону что есть у этой игры,
то знаешь сам, назад дороги и нет."
и всё, что мог я сделать — только лишь ему меч отдать
и верить слепо этим смелым речам,
как он ушёл, простившись так, как будто нам никогда
друг друга в мире этом не повстречать.
сквозь фронтовую непогоду, сквозь метель и туман
из края дальнего — письмо за письмом:
"как говорил я, не страшны мне ни война, ни шторма",
"почтенье мастеру, что сделал меч мой",
"а знаешь, здесь порой бывает тяжелей, чем искал",
"а знаешь, я из сил последних держусь" —
и, видно, ниточка из тьмы была настолько тонка,
что стала связь почти близка к миражу.
в одну из тех дурных ночей, когда за краем воды
в замену солнцу разгорался огонь,
я спал, измученный тревогой, под покровом звезды,
которой мы молились чаще всего.
мне снился сон: на поле боя, под зелёной луной,
мой друг стоял едва, один против всех.
и хоть стояла тишина, такая редкость для войн,
я будто слышал чей-то дьявольский смех.
и тень сомнений промелькнула на усталом лице,
и он оскалился, как загнанный волк.
быть может, это ерунда — что не увидишь во сне,
кошмаром съеден в час тревожный такой?..
... когда закончилась война, мне принесли его меч,
разбитый надвое тяжёлой рукой.
